Дом последней надежды - Екатерина Лесина (2018)

Счастье-то какое… присев, я зачерпнула горсть снега, которым отерла лицо. Вот ведь… память чужая… и рука болит. В том месте, где меня нищенка схватила. Я задрала рукав и почти не удивилась, обнаружив темное пятно.

Круглое.

С выпуклыми краями. Будь я дома, полетела бы к онкологу, а тут… приложила снега и постаралась отрешиться от зуда. Подумаешь, пятно… меня тут, можно сказать, до самоубийства довели. Нет, если бы кто рассказал, я бы решила, что девушка чересчур впечатлительна. Но я ведь помню.

Мы помним.

Голоса эти.

Глухое отчаяние. И убежденность, что, если умереть, всем станет лучше.

— Вам плохо? — этот голос заставил вздрогнуть.

Обернуться.

Поскользнуться, ведь первый снег коварен. Я бы упала, если бы не исиго, удержавший меня за руку.

— Аккуратней… что случилось.

— Неприятные воспоминания, — я провела языком по зубам. До сих пор ощущаю во рту сладковатый привкус отравы. — Случились…

— Бывает.

Он поклонился.

И я поклонилась, соблюдая хотя бы видимость приличий. А кошка, забравшись на кривую ветку дерева, провела когтями по коре. Выразительно так.

С гостя она не спускала взгляда.

Но и не шипела… хороший знак?

— Я пришел сказать, что с сегодняшнего дня назначен вашим наставником… правда, не ждите, что обучу многому. Женщинам сложнее…

…он принес веер.

И коробку сладостей, которую я отправила на кухню.

Выглядел колдун… уставшим? Определенно. Там, в его доме, в полумраке, я не заметила ни болезненного желтого оттенка его кожи, ни… запаха?

Я потянула носом.

Горький и… неприятный? Пугающий?

— Вы избавились от своей служанки? — невежливый вопрос, который ни одна из местных красавиц не осмелилась бы задать. Да и сомневаюсь, что кто-нибудь из них вообще решился бы заговорить с мужчиной.

— А кто тогда будет убираться в доме?

— Магия?

Он рассмеялся.

И перышек в волосах стало больше, появились синие и зеленые. Мальчик-птенчик…

— У вас превратное представление о силе… но… предлагаю начать.

…мы устроились на террасе.

На шкуре, которую принесла Шину, ибо сидеть на голых досках — неразумно. На гостя нашего она столь старательно не смотрела, что становилось понятно — уже успели обсудить.

— Господин…

— Ахарамо, — подсказал исиго.

— Ахарамо, — послушно повторила я, — останется у нас на обед. Надеюсь, что вы рады…

Глаз Шину дернулся. Надо полагать, от радости.

Когда она удалилась, колдун покачал головой.

— Мне нигде не будут рады, — заметил он. — Как и вам, когда узнают…

Я пожала плечами: какая разница? Моя светская жизнь и без того далека от идеала… мужеубийца, содержательница публичного дома? Побуду еще и колдуньей. Колдунов не только не любят, их еще и опасаются…

…пятно вновь зачесалось.

— Вы случайно не знаете, что это? — я протянула руку.

Красное.

И похоже на печать.

Исиго нахмурился и, наклонившись к самой коже, втянул запах.

— Откуда у вас?

Пришлось рассказать.

Не все, конечно… далеко не все… слишком много было всякого, чтобы… но мальчишка выслушал внимательно. Задумался, замерев с пальцами, упертыми в подбородок, и сидел так довольно долго.

Холод ему не мешал.

А вот мне, несмотря на толстую шкуру — что-то я такой в наших запасах не припомню — было неуютно. Мерзли ноги. И нос. И вообще…

— Это печать, — когда я почти решилась подергать колдуна за рукав — а то вдруг он в астрал ушел, про меня позабыв, он ожил. — Вам случилось встретиться с кем-то… из высших… и он напомнил о долге.

Она.

Женщина.

Не знаю как, но я была уверена, что у божества — будем называть своими именами — женская суть.

— О каком долге?

Исиго развел руками: