Ветер с севера - Симона Вилар (1996)

Впервые за три недели Эмма вышла из своего добровольного заточения. Ее окружили запах дыма, навоза, сена и нагретого солнцем камня, отдающего вечерним сумеркам свое тепло. Осторожно приподнимая подол, она перебиралась через груды щебня и нечистот. Вокруг нее звучала чужая речь, глухо зарычала большая собака, мимо которой она проходила. Эмма старалась не глядеть по сторонам, однако, когда они оказались на широком, мощенном еще римлянами плацу, истертые плиты которого наполовину ушли в землю, она невольно огляделась. И первое, что увидела перед собой, – полуразрушенный Сомюрский собор. Когда-то это было внушительное здание с массивными стенами из светлого известняка, узкими арочными окнами и сводчатым главным входом, от которого к плацу вели высокие ступени. Прежде у собора, по-видимому, была величественная колокольня, теперь же в сумеречное небо врезался один почерневший остов. На светлых стенах над порталом также были видны следы копоти, ступени искрошились и поросли травой, врата были выбиты, а внутри метались красноватые отблески факелов и слышался возбужденный гул и звон металла.

Эмма поежилась, когда они миновали массивную, черную от копоти арку, и в лицо пахнуло спертым воздухом, насыщенным запахами пота, горелого мяса и чадом факелов. Она невольно задержалась, медля в проходе, широко открытыми глазами глядя на открывшееся зрелище.

Перед нею тянулся вдаль длинный зал крипты с рядом квадратных каменных колонн, подпиравших массивную толщу свода. Везде были заметны следы былого пожара, трещины, витал затхлый дух старой гари, смешанной с пылью и сыростью запущенного помещения. Темное облако дыма от факелов и разведенных в центре крипты на плитах пола костров стояло в воздухе, не позволяя целиком разглядеть толпу пирующих норманнов. Дым ел глаза, щипал в горле. Однако, немного привыкнув, Эмма различила длинные столы из грубо сколоченных досок, стоявшие вдоль ряда колонн и заваленные всякой снедью. Норманны сидели, развалясь на скамьях, или лежали прямо на полу. Даже пируя, они не расставались с доспехами и оружием, хотя многие из них и сняли шлемы, водрузив их здесь же, на столах, среди объедков. Они пили из рогов и бурдюков пиво и вино, пожирали мясо, отхватывая его огромными кусками от едва обугленных туш быков и свиней. Черный от дыма свод со слабыми следами былой росписи гулко перекатывал эхо речей, рева, ругательств. Некоторые из пирующих пели, отбивая такт рукоятями кинжалов и рогов по столам. Испуганные пленники едва успевали подносить все новые кувшины с пивом и мехи с вином. Под столами, среди объедков и храпящих пьяных тел, возились лохматые псы, с рычанием грызя огромные кости. С викингами за столом находились несколько захваченных ими женщин, некоторые из них были совершенно пьяны, сидели с равнодушными лицами или смеялись, иные же плакали, слабо вырываясь из цепких объятий варваров. Одну из них какой-то норманн насиловал, опрокинув через скамью. Юноша-франк наигрывал на свирели, и несколько норманнов, пьяно покачиваясь и толкаясь, пытались плясать. В дальнем конце крипты, на возвышении, где ранее располагался алтарь, виднелась широкая, покрытая шкурами скамья. На ней, развалясь и хищно посмеиваясь, восседал Ролло. К его плечу бессильно припала головой абсолютно пьяная, бессмысленно озиравшаяся вокруг супруга виконта Тибо. Платье ее было разорвано, грудь обнажена. Обняв ее за шею мускулистой рукой с широким золотым наручьем, Ролло медленно поил несчастную виконтессу из широкой золоченой чаши вином. Женщина пыталась пить, борясь с мучительной икотой. Ролло улыбался и ласково целовал ее в висок. Все еще с улыбкой, он повернулся, взглянул в глубину крипты, и лицо его медленно застыло. Он машинально отставил чашу и небрежно оттолкнул женщину.