Ветер с севера - Симона Вилар (1996)

Старая Хревна каждый день поднималась к ней в башню, один раз даже вместе со своим сухоруким мужем, и они о чем-то подолгу беседовали на своем языке, разглядывая девушку. Эмма вновь высказала просьбу о встрече с Ролло, но они никак не реагировали на ее слова. Герик, слава богу, не показывался, зато почти ежедневно присылал ей дорогие подарки – ларец слоновой кости с гребнями, мешочек с душистыми притираниями, золотую фибулу в виде драконьей головы. Эмму серьезно беспокоили эти дары, и она всячески пыталась от них отказаться, но, похоже, с ее мнением тут никто не намеревался считаться. Ролло же совершенно позабыл о ней. Эмма нередко видела его в окно – то он возился в кузне, то среди шумной толпы данов смирял буйного жеребца, то попросту сидел с Гериком на ступенях, попивая брагу и слушая, что ему толкует датский ярл. С Гериком он вел себя как с ближайшим другом. Эмма видела, как они отправляются на охоту, как весело и шумно возвращаются с добычей. В отличие от Герика Ролло даже не глядел в сторону ее окон.

В один из дней Герик, будучи в приподнятом настроении, с отрядом викингов покинул усадьбу. Возвратились они лишь на другой день, а за ними следовал обоз с награбленным добром. Старый Гвармунд лично осмотрел поклажу и остался доволен, выдернув из тюка для своей старухи расшитое золотом тонкое покрывало с длинной блестящей бахромой. Герик сам руководил разгрузкой, и Эмма слышала сверху, как викинги повторяют: «Орлеан, Орлеан». Внезапно она увидела стоявшего в стороне Ролло, который внимательно глядел на нее. Эмма обрадовалась и сделала ему жест, как бы приглашая ярла подняться к ней, но он молча отвернулся и стал разглядывать оружие, которым была завалена одна из повозок.

– Чтоб тебе пропасть, язычник, – выругалась Эмма. – Из-за тебя я здесь, из-за тебя все мои беды, а тебе и дела нет до этого. Надеюсь, я доживу до того дня, когда тебя сгложет проказа!

Вечером в усадьбе было шумно. Повсюду пылали костры и веселились викинги. Эмма, понаблюдав немного из окна, решила было укладываться спать, однако дверь ее покоя неожиданно распахнулась, и на пороге показался Герик.

Эмма отпрянула, прижалась к стене. От страха закружилась голова.

Герик Злой был явно пьян. Он нетвердо стоял на ногах, глаза его возбужденно блестели. Датский ярл был одет в лиловый шелк, на его шее покачивалась тяжелая золотая гривна. В руках его блестели еще какие-то золотые украшения.

– Как ты хороша в нашей одежде, Эмма Анжуйская, – пробормотал он, медленно приближаясь к ней. Герик улыбался, но из-за шрама улыбка его сейчас снова походила на волчий оскал.

Словно сквозь туман, Эмма видела, как он приблизился, швырнул принесенные украшения на ложе, а затем, схватив один из браслетов, надел ей на руку. Взгляд его был полубезумен, но полон веселья.

– Это все тебе, для тебя…

Позвякивая золотом, он выбрал массивное ожерелье из спаянных вместе чеканных сверкающих медальонов, набросил на ее шею, провел по нему кончиками пальцев и вдруг негромко зарычал, с силой сжав ее грудь. Совсем рядом она видела его багровое, покрытое каплями пота лицо, оскаленные зубы, и вдруг все ее существо охватил безумный ужас, ей показалось, что кошмар насилия готов повториться. Болезненно вскрикнув, Эмма рухнула на ложе, корчась в судорогах, и милосердная тьма беспамятства поглотила ее.

Герик недоуменно взглянул на девушку и потрогал ее носком башмака. Видя, что Эмма не приходит в себя, он поднял ее и, перебросив бесчувственное тело через плечо, понес к выходу.

Когда он с Эммой на плече вступил в пиршественный зал, Ролло было рванулся, но затем заставил себя оставаться на месте. Герик прошел мимо него к длинным поперечным скамьям, за которыми сидели женщины, швырнул девушку на стол, точно мертвую дичь, и что-то проговорил. Те тотчас принялись приводить ее в чувство, Герик же направился к высокому месту за одним из длинных столов, где восседали его отец и, как почетный пленник, Ролло.