– Как Золушки чумазые?

– Ага! Вот скажи, то шампанское, которое ты купила в дьютике по дороге сюда, оно ж не хуже.

– Ничуть не хуже! – согласилась Елена Михайловна.

– Но ты ж вот здесь шампанское не покупала, не потому, что жадничала?

– Конечно, не жадничала. Разве, я жадина? Просто я не больная на всю голову, чтобы в четыре раза переплачивать из-за арабских религиозных заморочек.

– Воот! Потому что ты свои деньги зарабатываешь и знаешь им цену.

– Да!

– И никакая ты не Золушка чумазая, не бедная родственница.

– Да!

– А ухажёр этот бабулин, Трофимов, взял и купил не глядя. О чем это нам говорит?

– О чем?

– Первое – деньги свои он не зарабатывает тяжким трудом и цену им не знает, второе – он хотел нас унизить, чтобы мы почувствовали себя босяками! – Даше самой понравилось, как чётко и убедительно она сформулировала свою мысль. Неясные ощущения на глазах превратились в стройную теорию.

– Думаю, ты неправильно трактуешь. Скорее всего, он просто хотел нам понравиться – это первое, и показать бабушке, что он не жадный – это второе. – Елена Михайловна камня на камне не оставила от Дашиных рассуждений.

Даша задумалась. Может быть, мамуля и права. Надо сказать, что после шампанского и малины, аппетит у Даши пропал начисто, и за ужином она лениво ковырялась вилкой в тарелке. Елена Михайловна же, наоборот, мела всё подряд и даже несколько раз бегала к раздаче.

«Неужели забыла про свой неудачный роман? – думала Даша, наблюдая за проявлениями невиданного аппетита матери. – Или это у неё на нервной почве такое? От тоски? Некоторые от тоски и стресса так есть начинают, что потом весы у них ломаются».

Валентина Григорьевна вернулась только к обеду. Обедать не пошла, на пляж тоже. Явилась только к ужину. В чёрных очках.

– Ну? – Даше не терпелось узнать о бабулиных приключениях. – Как на вертолете?

– Как натура? – в свою очередь поинтересовалась Елена Михайловна.

– Ох! – Валентина Григорьевна застонала и потребовала себе воды с лимоном.

– Девочки, мы нищие, – сообщила она, выпив залпом целый стакан.

– Ты проигралась в карты? – ахнула Елена Михайловна.

– Не мели чушь. – Валентина Григорьевна махнула рукой и достала сигарету. Тут же буквально из воздуха около неё материализовался официант и щёлкнул зажигалкой.

– Мама, ты опять куришь!

– Она потрясена, разве не ясно? – заступилась за бабулю Даша.

– Я потрясена. Потрясена и раздавлена.

– Мама, ты ведешь себя так, как будто потеряла невинность.

– Я её и потеряла, ну, в смысле веру в разумное, доброе и вечное.

– Поясни, пожалуйста.

– Там, где я была…Они такие все там богатые, я чувствовала себя полной окончательной нищебродкой. Какой там средний класс?! Мне было обидно. Да! Моя бабуля оставила маме в наследство чашки с отломанными ручками, мама оставила мне в наследство квартиру. Я, даст Бог, оставлю вам в наследство три квартиры. Мы бедняки.

– А что я тебе вчера говорила! – вставила Даша, победно взглянув на мать.

– Не переживай! – Елена Михайловна поцеловала Валентину Григорьевну в щёку. – Главное, что тенденция у нас положительная. Глядишь, Дашкин внук получит в наследство доходный дом.

– Да, но…Трофимов, он там с ними, как рыба в воде. Он реально богатый, как они.

– Так давай за него порадуемся.

– Откуда у него эти деньги? Такое нереально заработать с нуля, если ты не Цукерберг или, этот, как его…. – Валентина Григорьевна пощёлкала пальцами, явно пытаясь вспомнить кого-то такого же выдающегося, как Цукерберг, но не вспомнила и махнула рукой. – Вдруг он ограбил стариков и детей? Я же этого просто не вынесу.

– Тайное всегда становится явным. Если виноват, заплатит. – Елена Михайловна тяжело вздохнула. – Хотя, если вспомнить историю….

– Да, бабуль, фиг там с деньгами и несметными богатствами, как натура твоя? Не пострадала?