Самый опасный возраст - Ирина Мясникова (2019)

– Вы позволите? – поинтересовался значительный мужчина, усаживаясь за их стол. – Что будете пить?

– Кампари с грейпфрутовым соком безо льда, – выпалила Даша, не веря своему счастью.

– Мне тоже самое, пожалуйста, – скромно попросила Елена Михайловна.

– Ну, и мне, пожалуй, тоже, – согласилась Валентина Григорьевна.

Значительный подозвал официанта.

– А позвольте поинтересоваться, почему безо льда? – спросил он у Даши.

– Плеснут чуть-чуть кампари и сока да навалят этого льда, он растает, и пей потом водичку дистиллированную по их бешеным ценам.

– Какая практичная девушка! – восхитился Значительный. – Малютина, ты нас не представишь?

– Знакомьтесь, девочки, это Трофимов.

– Сергей, – уточнил значительный Трофимов.

– Владимирович, – добавила Валентина Григорьевна.

– Дарья.

– Елена.

– Вы все, случайно, не сёстры? – пошутил Трофимов. – Уж очень похожи.

Конечно, где-то они эту шуточку уже слышали, но бабуля вежливо хихикнула и пояснила:

– Леночка – моя дочь, а Даша – внучка.

Официант принес коктейли.

– Так вы та самая Смирнова Дарья Александровна, знаменитая оппозиционерка, разбившая своим носом дружину служителей правопорядка?!

– Ничего смешного, – Даша оторвалась от коктейля и потрогала нос. – Было очень больно.

– А кто сказал, что будет легко? Нарушение правопорядка – это вам не фигли-мигли. Ну, рассказывайте, чем же вы так не довольны, что аж на антиправительственный митинг попёрлись?

– Она с журналистом, – пояснила Елена Михайловна. – Это он её с понталыку сбил.

– Ага! Увлёк на митинг, а сам сдристнул. Как нам это знакомо! – вставила Валентина Григорьевна.

– Ничего подобного, – возмутилась Даша. – Журналист ни при чём. Я сама по себе недовольная.

– И чем же? – поинтересовался Трофимов.

– Тем, что наш народ любит свою страну, а вот действующая власть ни капельки этот народ не уважает и не любит. Не заботится о нем.

– Позвольте спросить, и в чём же это выражается?

– Да хотя бы в том, что улицы не метут, дороги не чистят и песком не посыпают. Мы были в травматологическом пункте, там не протолкнуться.

– Ай, беда какая!

– Беда конечно! А если льдиной сверху насмерть? А если ребенка? Правильно, зачем на электрообогрев крыш деньги тратить, когда их на войну не хватает? А ещё наша доблестная полиция. Она, знаете ли, тоже вызывает сильное беспокойство. Одно дело девушек на митингах винтить и телефоны им разбивать вдребезги, а совсем другое дело правопорядок в новостройках обеспечивать. Там вечером в приличной шубе не выйдешь! Да что там шуба, у нас кассирше по дороге к метро по голове дали, сумку отобрали, женщина в реанимации оказалась. Меня хоть Валера, охранник наш, до метро провожает.

– Это тот, который «никто», – пояснила Валентина Григорьевна, повернувшись к Елене Михайловне.

– Да, – вдруг вступила в беседу Елена Михайловна. – А если вдруг кто из ваших прётся на своем кортеже из аэропорта, все дороги перекрывают, люди на работу опаздывают или к самолётам. Я сколько раз так попадала.

– Всё?

– Нет, не всё! – Валентина Григорьевна хлопнула ладонью по столу. – Я тебе сейчас про поликлиники и пенсии расскажу. Про ваши посягательства на пенсионный возраст. Бе-бе-бе, денег в пенсионном фонде не хватает, бе-бе-бе, реформа назрела…. Куда, позвольте спросить, пенсионные отчисления деваете? А я тебе отвечу, куда! Себе пенсий нарисовали и держимордам своим. В сорок лет они пенсионеры через одного, как балерины. Я понимаю, что у вас во всем госдеп виноват, козни строит, но даже при Советах, когда страна и правда в силу идеологических разногласий находилась в кольце врагов, такого безобразия не было.

– То есть, поэтому надо на несанкционированные митинги ходить?

– Сейчас, как дам по балде по твоей руководящей! – рявкнула Валентина Григоревна. – Конституцию почитай! Где там про согласование митингов есть?