Самый опасный возраст - Ирина Мясникова (2019)

– Ох. – Директор уже держался за сердце. – Вот и связывайся с бабами! Говорил я им, шлите мне мужика. Так нет! Ценный специалист, говорят. Я и сам знал, что ценный. И что с того? Что с этого ценного специалиста теперь? Ты сама-то хоть понимаешь?!

– Неужели вышлете меня назад? – Елена Михайловна прижала руки к груди.

– Ага! Как же ж! Вышлешь тебя теперь! Беременную! Этого мне трудовой кодекс не позволит. Если б не кодекс этот, да я б тебя…. – Директор показал блондинке Смирновой кулак.

– Так это же хорошо! Вы не переживайте так, – Елена Михайловна сделала жалостное лицо. – На моей работе это никак не отразиться! Крест на пузе. – Она размашисто перекрестилась. – Это ж ещё, когда будет? Через полгода, не раньше. Сбегаю, рожу по-быстрому, и назад. Мама моя приедет, поможет, потом няню найму. Нет, конечно, если вы настаиваете, я аборт сделаю, раз уж так получилось.

Последняя фраза прозвучала как-то в стиле окончательной блондинки. Окончательной и бесповоротной. Беспросветной такой блондиночки.

– Дура! Какой аборт? Охренела совсем? Из-за работы аборт делать, да ещё меня в этом обвинять! Ну, ты и фруктовина, Смирнова, вот что я тебе скажу. – Директор плеснул себе изрядную порцию коньяка в пустую кофейную чашку и залпом выпил, потом крякнул.

– Ой, простите, это я так выразилась неудачно, – блондинка Смирнова попыталась сгладить впечатление от своей последней фразы.

– Значит так. Сейчас вот мне клятвенно пообещай. Если начнутся сопли, кашли, больничные, тут же уволишься по собственному желанию и первым же самолётом усвистишь отсюда. Клянёшься?

Елена Михайловна подняла руку в пионерском салюте и поклялась.

– А теперь дуй отсюда. Работать!!!

Елена Михайловна, разумеется, дунула, прихватив с тарелочки последнюю печеньку.

Вечером она позвонила матери. Конечно, она не очень хотела это делать, но надо ж предупредить заранее. Пообещала же директору, что мать приедет помогать. А вдруг не приедет? Надо было это срочно выяснить. У блондинки всегда должен быть запасной план. На всякий случай.

– Ленка! Ты что, как дура деревенская? Не знаешь про презервативы? Ты ещё пойди, проверься срочно на инфекции, на СПИД с сифилисом! – бесновалась в телефоне Валентина Григорьевна. – Это ж надо! Аборты ведь для организма вещь далеко не самая полезная. И грех, говорят.

– Я рожать решила, – сообщила Елена Михайловна голосом, исполненным достоинства.

– Ааааа! – застонала Валентина Григорьевна. – А карьеру псу под хвост?

– Ничего не псу. Мне директор разрешил.

– Директор в курсе?! – ахнула Валентина Григорьевна. – Ты у него разрешения спрашивала?!

– А как же?

– То есть, ты сначала посоветовалась с директором, а потом позвонила родной матери?

– Выходит, что так. Мам, ну что ты так разволновалась. Дело ж житейское.

– А ты знаешь, что в твоём возрасте рожать небезопасно?

– Глупости! Тем более я в Европе рожать буду.

– Это Румыния Европа?

– А что, разве нет?

– А что, разве да? А кроме того у престарелых родителей чаще родятся неведомы зверушки! Больные дети, инвалиды, дауны, аутисты всякие или, как их сейчас называют, дети с особенностями развития!

– У меня всё будет хорошо! – твёрдо заявила Елена Михайловна. – И мне будет нужна твоя помощь. Ты же бабушка.

– Я уже двадцать два года бабушка. Я, может быть, в прабабушки готовлюсь.

– Что? Дашка тоже беременна? – сказать, что Елена Михайловна испугалась, значит, не сказать ничего.

– Упаси Бог! Это я так, гипотетически.

– А вот гипотетически не надо людей пугать.

– И чего это ты вдруг испугалась? Дело ж житейское?

– Ты мне поможешь или нет?

– Помогу, куда ж я денусь. Но останусь при своём глубочайшем убеждении, что моя дочь – невыносимая дура!

– Оставайся. Это твоё право, – Елена Михайловна нажала отбой и тут только поняла, что аборт ей делать не надо. Блондинка, что с неё возьмешь!

* * *