— Ага. Видела, значит. — Участковый даже головы не поднял, продолжая писать. — А потом оказалось, что и не видела вовсе. Что и дома тебя, Наталь Иванна, на тот момент не было. А люди дали ход делу. А потом что?

— Что? — Это уже Кирилл спросил, тыча корочками под нос участковому. — А потом что?

— А потом пошли жалобы в прокуратуру от подозреваемого, которого она вон будто бы видела. — Участковый нелюбезно ткнул кончиком авторучки в сторону пожилой дамы. — И у которого оказалось алиби. А настоящий преступник ушел от ответственности, пока наша Наталь Иванна следствие вводила в заблуждение. А это, Наталь Иванна, уголовно наказуемо.

— Извините, — вдруг произнесла тонким голосом пожилая женщина и попятилась. — Так я пойду, Степан Ильич?

— Ступай, Наталь Иванна, — кивком позволил участковый и глянул на Кирилла. — Она бесполезна как свидетель. Я уже опросил. Несколько человек опросил. Чем частично облегчил вам работу.

И мужчина неприятно улыбнулся, смерив Кирилла взглядом с головы до ног.

— Вас не просили, — холодно заметил Кирилл. Присел рядом с участковым на скамейку. — Рассказывайте, что произошло?

История, которую рассказал участковый, вырисовывалась банальной. Со слов соседей, Скворцовы все последние дни проводили в скандалах. Вместе нигде не появлялись, а вчера супруг погибшей и вовсе съехал.

— Куда? — спросил Кирилл, осматривая двор.

Он пристально наблюдал за Егоровой, которая остановилась возле места происшествия. К телу, накрытому чем-то белым, она не подходила. Разговаривала с медиками и представителями дорожной полиции. Что-то записывала.

— В соседнюю квартиру, — отозвался участковый.

— То есть? Не понял? Угол там, что ли, снял?

— Нет, что вы, товарищ капитан. У Владимира Сысоева в соседней квартире обнаружился любовный интерес. — Участковый тихонько рассмеялся. — Одинокая женщина. Инна Гавриловна. Приблизительно одного с ним возраста. То есть ей под пятьдесят.

— Понятно. — Кирилл указал пальцем на фуру с прицепом, застывшую посреди двора. — А чего это длинномер тут раскорячился?

— Так это и есть участник дорожно-транспортного происшествия, товарищ капитан. Под эту машину Анастасия Скворцова и угодила.

Кирилл присвистнул и сочувственно глянул на Егорову. Та все еще не решалась заглянуть под белую ткань. Теперь было понятно почему.

— Как же это ее угораздило? — Кирилл внимательно осмотрел все въезды и выезды. — Тут такой шаланде не развернуться, не разъехаться. Да еще с прицепом! Еле плелся наверняка. Не на скорости же ехал. Не заметить нельзя. Как ее угораздило?

Участковый вдруг стащил с головы фуражку и принялся вытирать платком аккуратно выстриженный затылок. Взгляд его был устремлен в землю.

— И? Степан Ильич? Чего это вы запнулись?

— Да вот обдумываю ответ, товарищ капитан. Как бы своими словами… Своими предположениями не навредить. По примеру Натальи Ивановны. Она ведь в прошлый раз что удумала…

— Я уже слышал. Дальше.

Почему-то ему был неприятен приличный с виду участковый. И на месте происшествия он присутствовал, и с людьми уже успел поработать, и даже выводы какие-то приготовил. Действовал по инструкции. Даже одет был по форме, хотя в разговоре проскочило, что у него сегодня выходной. А вот, поди ж ты, злил его чем-то, и все.

Но Кирилл на это особо внимания не обращал. Не было здесь никаких интуитивных происков. Так бывало. Бывало, когда человек с первого взгляда раздражал. Прямо как Егорова. Как только в кабинет вошла, взбесила. Рта еще не раскрыла, а уже была занесена в черный список.

— В общем, мой вывод такой, что не сама она под колеса попала. Не мог Иван ее не заметить.

— Иван — это водитель фуры?

— Так точно. — Участковый судорожным движением надел на голову фуражку и даже козырнул. — Иван Тошин, тридцать девять лет. Трезвый мужик. Хороший семьянин. Дальнобойщик. Ночью вернулся из командировки. Оставил фуру во дворе.