Вкус запретного плода - Галина Романова (2019)

— Прости! — воскликнул он и прижался щекой к ее макушке. — Прости! Мне просто все нервы измотали в этом околотке. Вопросы, вопросы, вопросы… Я уже, если честно, не помню, что говорил им с самого начала. Им нужен, понимаешь, им нужен козел отпущения. И они решили, что им могу быть я. И плевать, что я этого не делал. Им надо закрыть дело. Ну хоть бы какой-нибудь свидетель был! Ну хоть бы кто-нибудь что-то видел!..

Вот именно из-за этих слов, сказанных Володей вчера перед самым его отъездом к родственникам, она и не спала всю ночь. Именно по этой причине она сейчас топталась на пороге соседнего подъезда, решив во что бы то ни стало переговорить с той женщиной, которая, со слов других жительниц их дома, знала о жильцах их улицы все. Или почти все!

— Бывали у нее, конечно, промахи. И на орехи ей попадало. Но вообще-то Наталья словно ястреб. Видит и слышит все.

Так вчера охарактеризовала Наталью Ивановну женщина из подъезда Инны, жившая на втором этаже. И посоветовала с ней обязательно переговорить.

— Ей наш участковый рот-то закрыл, когда все тут понаехали, — вещала женщина со второго этажа, медленно бредя рядом с Инной из булочной.

Они поздно отправились за хлебом — когда уже и Володя уехал к родственникам, и хлеб когда уже не рекомендован был к употреблению. Около десяти вечера было.

— Я была там, слышала, как он ее отчитывал. И даже упрекнул в каком-то промахе.

— А что за промах?

— Да как-то она не на того человека указала, и обман получился. Не того человека обвинить хотели. Он потом жаловался. Ой! — Она махнула рукой и сморщила лицо. — Честно? Не знаю той истории. Наталья не распространялась. Что-то нехорошее там вышло. И участковый ее предостерег от лишней болтовни. Говорит, ляпнешь, мол, и забудешь, а людям потом морока.

— И он велел ей молчать?

— Как будто так.

— И она промолчала, хотя что-то видела?

— Вот того, милая, не знаю. — Они вошли в подъезд, встали у лифта. — Сочинять не люблю для красного словца. Но надо с ней переговорить. Очень вам надо. Володя весь извелся. Вы нервничаете. Кстати, как у вас с ним? Все хорошо?

И ее оценивающий взгляд прошелся по пышному телу Инны. В подошедший лифт она вошла с многозначительным вздохом, могущим означать только одно: что может быть у такой толстухи хорошего с мужчиной, за которым теперь женщины в очередь выстроятся.

И пусть! Инна смотрела с ненавистью в спину женщине, выходившей из лифта на втором этаже. И пусть в ней нет красоты и свежести, зато верности и надежности хоть отбавляй. И она сделает все, чтобы спасти Володю от подозрений.

И именно по этой причине она отправилась в гости к Наталье Ивановне, купив бутылку красного сухого вина и круг отличного дорогого сыра. Почему-то ей казалось, что дама, до сих пор украшающая свои шляпки цветами, а запястья браслетами, должна непременно любить красное сухое вино и сыр.

Наталья Ивановна встретила ее, будто ждала. Открыла дверь на первом звонке. Смерила долгим взглядом и кивком пригласила войти.

Инна стащила с себя длинную стеганую куртку, сняла полусапожки. И пожалела, что не надела любимое платье оливкового цвета, отдав предпочтение бархатному домашнему костюму. Потому что Наталья Ивановна была одета так, словно собиралась на партийный съезд. Строгий костюм с юбкой, тонкие чулки, ажурная блузка с брошью. На ногах кожаные туфли на низком каблуке.

— Я, наверное, помешала вам, — забормотала Инна, входя следом за хозяйкой в уютную чистенькую кухню. — Вы куда-то собрались? Извините.

— Да полно вам, голубушка, — махнула рукой Наталья Ивановна, с прищуром вчитываясь в винную этикетку. — Замечательное вино. Мое любимое. Но мне нельзя. Сахар.

— А сыр? Сыр можно?

— Сыр можно. Сейчас чай заварю.

Бутылку хозяйка открыла для гостьи и даже себе налила для приличия, хотя и не пригубила, а сыр принялась нарезать специальной струной — тонко и красиво.