Вкус запретного плода - Галина Романова (2019)

Гоша уснул не сразу, но быстрее Ирки, и проспал до утра спокойным сном, без единого сновидения. Утром проснулся бодрым. Позже Ирки. Сгонял в ванную. Вошел в кухню. Жена пила кофе за пустым столом.

— А завтрака, Ириш, не будет? — Он смиренно вздохнул. — Я надеялся хотя бы на яичницу.

— Жрать много вредно, Гоша, — неожиданно грубо откликнулась она.

И, повернув голову, многозначительно глянула на его живот.

Ну да, он за последний месяц чуть набрал в весе, и его живот не желала скрывать ни одна из его рубашек. Но это не значило, что его должны морить голодом в собственном доме!

Гоша распахнул шкаф, выхватил оттуда сковороду и с грохотом опустил ее на варочную панель.

— Можно тише? — слегка сморщилась Ириша, сидя к нему в профиль.

Точеный профиль, холеный, подумал Гоша с ненавистью. И вчерашнее скверное настроение набросилось на него с новой силой.

Он поджег яичницу и еле пропихнул ее себе в рот. С кофе даже заморачиваться не стал. Знал, что не выйдет толка. Либо убежит, либо выйдет гадко. Выпил воды из бутылки. Из дома вышел с отвратительным ощущением плотного комка в области желудка.

До салона, как ни странно, домчал без пробок. Уже неплохо. И он даже немного повеселел и постарался отогнать в самый дальний угол сознания причину скверного настроения. Тем более он так и не додумался до нее, до причины этой.

В салоне все было как всегда. Все было хорошо.

Девочки работали. Разговоры вели с клиентами тихими приятными голосами. Он целую лекцию им прочел на эту тему. Научил. Другие клиенты ожидали, листая модные журналы, попивая кофе или чай. Но очереди почти не было. Велась четкая запись. Если кто и ждал, то не более пяти минут. Либо случайно кто заходил и соглашался на возможное «окошко».

— Все нормально? — спросил он у девушки-администратора.

— Все замечательно, Игорь Васильевич. Запись на три недели вперед, — порадовала она ответом и белозубой улыбкой.

Ее он, к слову, принял совсем недавно, устроив конкурс из претенденток. Эта оказалась самой красивой, самой толковой и самой воспитанной. И даже неплохо знала английский.

— Это хорошо, что запись на три недели вперед, — слегка улыбнулся он и тут же встрепенулся, вспомнив вдруг. — Вера Сергеевна не звонила?

— Нет. Не звонила. — В ее широко распахнутых глазах заплескалось непонимание.

— Вера Сергеевна Иванова — прежний директор салона. Она уже три дня собирается нас навестить, — пояснил Гоша.

И вдруг подумал с раздражением, что не такая уж и толковая эта девица. Он же ей об этом уже говорил. И предупреждал, что Вера должна либо зайти, либо позвонить. А она, видишь, позабыла.

— Простите, закрутилась, — высокие скулы девушки покрылись румянцем. — Да, да, вы говорили. Нет, не звонила. Не заходила. Простите.

— Ничего, — он снисходительно глянул. — В следующий раз будьте внимательнее.

— Хорошо, Игорь Васильевич.

Так, значит, Верка не приходила и не звонила. А ведь сама настаивала на встрече. Стало быть, опять на «кочерге». Это плохо. Надо было срочно делами заниматься, а ее неожиданный звонок с намечающейся встречей как заноза в пятке. Что-то мямлила ему в трубку, что-то невнятное, отдаленно напоминающее шантаж. Дура! Пьянь!

Он вошел в кабинет, который уже больше месяца переделывал под себя, переставляя мебель, меняя кресла, жалюзи, расставляя папки в цвет на полках. Снял куртку, повесил на плечики. Пригладил волосы перед зеркалом, которое перевесил по-своему, в противоположный угол. Пошел к столу.

Стук в дверь настиг его возле рабочего кресла. Кресло было новым, кожаным, удобным, с высокой спинкой. Ему в нем даже иногда удавалось подремать.

— Да, да. Войдите.

И он сладко зажмурился, представив себе за дверью милую Лялечку. И часто задышал, вспомнив, какой нежной на ощупь была ее кожа.

Но вошла не Ляля. Вошла Нина — правая рука и информатор пропавшей тещи.