Шаг над пропастью - Наталья Александрова (2018)

Августа молчала, в глазах ее была растерянность.

– Это преступник, международный террорист! – вдохновенно врала я. – Его разыскивает полиция двадцати стран! Ну, и у нас он, разумеется, в розыске. Так что если кто-то узнает, что вы с ним связаны, – пойдете на зону за соучастие! Знаете, каково жить на зоне особого режима?

Августа еще сильнее побледнела, закрыла руками лицо и выбежала из комнаты.

А я принялась наводить порядок после учиненного ею разгрома – поднимала с пола и расставляла по местам книги и статуэтки, развешивала гравюры…

В последнее время я сделала открытие, что уборка и наведение порядка обладают замечательным успокаивающим действием, а мне после стычки с Августой не мешало бы успокоиться.

В процессе этого полезного занятия я случайно взглянула на Павла Васильевича.

И вы мне не поверите – он улыбался! Конечно, одними глазами, поскольку мышцы лица ему не повиновались, но улыбался! Ему определенно понравилось, как я разделалась с Августой.

– Не беспокойтесь, – проговорила я, поправив плед на его коленях. – Я не оставлю вас с ней. Мы ведь с вами теперь друзья, правда?

Он опустил веки в знак согласия, а потом часто-часто заморгал, как будто хотел мне что-то сказать.

– Пить? – спросила я.

Он поднял веки, что значило «нет».

– Лекарство?

Нет.

– Вам что-то нужно?

Веки снова утвердительно опустились, а потом глаза Павла Васильевича уставились на что-то за моей спиной.

Я повернулась, проследила за его взглядом и увидела случайно закатившийся под стол карандаш.

– Карандаш? – уточнила я на всякий случай, и он утвердительно опустил веки.

И тут меня снова осенило, второй раз за последние полчаса.

Ведь он может немного двигать правой рукой – значит, хочет попытаться что-то написать!

А то, что не пробовал этого раньше, – тоже понятно: не хотел, чтобы этим воспользовалась Августа. Если бы она знала, что он может писать, она бы не оставила его в покое!

Я подняла карандаш, нашла на полке чистый блокнот, подложила его под правую руку Павла Васильевича, карандаш вложила в его пальцы. В глазах мужчины засветились радость и благодарность. Он напряг пальцы, сжимая карандаш…

Но не удержал его, карандаш выпал из руки и снова упал на пол.

Я наклонилась, подняла его, снова вложила в руку больного, поудобнее передвинула блокнот.

Пальцы снова сжались, и карандаш медленно, неуверенно заскользил по бумаге.

Я склонилась над блокнотом, пытаясь разобрать появляющиеся на листе каракули.

Сперва ничего не получалось – на бумаге появлялись только бессмысленные корявые линии. Но вдруг несколько штрихов сложились в буквы, а буквы – в слово.

«Венец».

Буквы были такие корявые, они плясали, наползали друг на друга, что я не была уверена в своей догадке. Может быть, это слово всплыло в моем сознании после рассказа Летиции? Может быть, он написал что-то совсем другое?

Чтобы проверить себя, я спросила Павла Васильевича:

– Венец?

И веки его утвердительно опустились.

И тут, чтобы до конца развеять сомнения, я тихо проговорила:

– Венец Чингисхана?

В его глазах появилось удивление, но тут же он снова опустил веки, подтвердив мою догадку.

Но этого просто не может быть!

Честно говоря, я вообще не поверила в историю, которую поведала мне старая гадалка, а теперь такое совпадение…

С другой стороны, ведь Летиция сказала, что звезды или какие-то неведомые высшие силы выбрали именно меня, – тогда чему я удивляюсь? Может быть, для того они, эти силы, черт бы их побрал, и обрушили на мою голову столько неприятностей, чтобы привести меня в эту квартиру, к этому парализованному человеку, который теперь решил сообщить мне свою тайну?

Честно говоря, я бы предпочла, чтобы ничего этого не было, чтобы у меня осталась моя работа, моя квартира, моя машина…