Западня - Мелани Раабе (2015)

Голову пронзает острая невыносимая боль. И снова красная пелена перед глазами, и нож как-то оказался в руке, и ничего не помню, действительно ничего не помню, действительно ничего, честно, не помню, дальше – тишина, только запах железа и крови. И я растерянная, потерявшаяся, ничего не понимаю, сознание мечется, пытаясь понять, а я стираю отпечатки пальцев, а мы вдруг уже в гостиной, Анна, шатаясь, ковыляет в гостиную, благо недалеко, несколько метров, квартирка-то маленькая, а я отворяю дверь на террасу, воздух, мне нужен воздух, мир стал красным, темно-красным, нет воздуха, чтобы дышать, дышу чем-то красным, густым, студенистым, и в ушах эта страшная мелодия All you need is love, la-da-da-da-da, приторная, слащавая, love, love, love, и все вокруг кажется странно резким, как на фотографии, где задраны до предела все цвета, и невозможно понять, что происходит, почему Анна лежит на полу, откуда кровь? Анна боится крови, ее тошнит от крови, как так, что Анна лежит в луже крови, которая растекается, растекается, почти уже у носков моих туфель, я отступаю, смотрю на Анну, она на полу, мертвая или умирающая, что происходит? Господи, что произошло? Кто это сделал, где он, здесь должен кто-то быть, кто он? Чувствую щекой движение воздуха, поднимаю глаза, напрягаюсь, чувствую, там кто-то есть, кто-то убегает через дверь на террасу, господи, господи, господи, там кто-то есть, господи, не оборачивайся, не оборачивайся, не оборачивайся, он тоже оборачивается, наши взгляды встречаются, и я понимаю, это убийца, он убил Анну, он убил Анну, мгновение уплотняется, а потом он исчезает, вижу только, как колышется от ветра занавеска в дверном проеме террасы, словно плакучая ива, отвожу взгляд и вижу Анну, в луже крови, и по-прежнему не понимаю, что случилось, как это могло случиться? Как это могло случиться? Я открыла дверь, потому что Анна не реагировала на звонок, вошла в квартиру и нашла Анну, мертвую, истекающую кровью, и увидела этого человека в дверном проеме и подумала, о господи, господи, сейчас он меня тоже убьет, как Анну, господи, милостивый, прошу тебя, я так испугалась, запах крови, везде столько крови, и я беру телефон, звоню в полицию, дрожу, плачу, вспоминаю этого человека в дверном проеме, в темноте, видела его мельком, хорошо разглядеть не успела, но эти глаза, эти глаза, холодные, светлые, эти глаза я никогда не забуду, никогда, никогда, никогда, до самой смерти, и приезжает полиция, а я сижу, смотрю на Анну, а полицейские задают вопросы, укутывают пледом, и этот симпатичный комиссар с разноцветными глазами, а я сначала не могу говорить, совсем не могу, не понимаю, что происходит, что тут происходит. Но стараюсь, он такой симпатичный, надо ему помочь, беру себя в руки, рассказываю об этих холодных ясных глазах в дверном проеме на террасу и о том, что Анна не может лежать в луже крови, потому что панически боится крови, и спрашиваю его, почему и за что, а он обещает мне выяснить это, и откуда-то вдруг носилки и фотограф, и еще полицейские, и вот я в участке, и вот я в кровати, и вот с родителями, о господи, господи, нет, а потом появляется Марк и сидит рядом, механически гладит по голове, все это так ужасно, бедная моя принцесса, о господи. А потом он дает показания, такие же, что дают все остальные, и родители и друзья, и создается история, которую выдумали родители и которую они будут защищать не на жизнь, а на смерть. Счастливая семейная пара и две неразлучные сестры, которые безумно любят друг друга. Нет, они никогда не ссорились, никогда, даже в детстве, и когда выросли – тоже. Сестринская ревность? О господи, никогда не было даже намека на это, что за глупости, что за стереотипы. Обе так любили друг друга, так понимали, они были так близки, неразлучны, без ума друг от друга. А я повторяю историю о человеке со светлыми глазами, и забываю, что это выдуманная история, я забыла это в тот самый момент, когда выдумала ее, и рассказываю, рассказываю, а рассказывать я умею, я всю жизнь рассказывала, Линда и ее истории. И себя вплетаю в эту историю, сама становлюсь персонажем собственной истории, сестра жертвы, несчастная, сломленная, одинокая, затворившаяся от жизни, «бедняжка, она так и не смогла полностью оправиться от этого удара, они же были неразлучны и так любили друг друга, безумно». Но истина гложет меня, она мечется во мне, как зверь в клетке, она хочет вырваться наружу, но я верю в свою историю, я сама стала этой историей, и поэтому заболеваю, и не выхожу из дома, и зверя держу взаперти, продолжая верить в незнакомца с холодными глазами, но зверь в клетке не сдается, и однажды он собирается с силами, со всеми своими зверскими силами и предпринимает последнюю попытку, и тогда я вижу человека, который смутно напоминает одного из персонажей моей истории, и вынуждена мысленно вернуться в ту ночь и потом до изнеможения истязать этого человека с холодными глазами, чтобы добиться признания и при этом отказываться понимать, не хотеть понимать, не хотеть, не хотеть, не хотеть понимать, что признание, которого я добиваюсь, – это мое собственное признание.