Западня - Мелани Раабе (2015)

В том, что я и есть убийца.

А все прочее – всего лишь очередная хорошая история.

Вот так оно и могло быть. Или как-то в этом роде.

Стою у окна и смотрю в огромное фасадное окно на озеро и опушку леса.

26. Софи

Софи пристально смотрела на телефон, словно пыталась силой своей мысли заставить его зазвонить. Но он упорно молчал. Она пошла на кухню, достала с полки бокал, налила вина доверху, села за стол. Услышав скрип, вздрогнула.

Всего лишь половица. Она пыталась успокоиться, но ничего не получалось. Отпила из бокала большой глоток и снова постаралась упорядочить мысли.

Она чувствовала, что ее преследуют. Но преследуют ли ее на самом деле, или это все только нервы, которые в последнее время обнажены до предела. Нет, там действительно кто-то был. На подземной стоянке. И кто знает, сколько раз он уже был рядом, а она просто не замечала.

Софи посмотрела на мобильник. Звонка от Йонаса Вебера нет и нет. Взяла телефон, нацелилась было указательным пальцем на клавиатуру, но снова положила мобильник на стол. Что толку? Йонас прочтет ей очередную проповедь, чтобы она дала возможность полиции делать свою работу и верила в их профессионализм.

Абсолютно ясно: чтобы что-то сдвинулось с мертвой точки, надо брать все в свои руки. Она встала, взяла куртку, помедлила, повесила куртку, села. Включила телевизор, выключила.

Постаралась ни о чем не думать. Стала думать о том, что могла бы войти в квартиру Бритты на несколько минут раньше. Если бы сразу открыла дверь, вместо того чтобы стоять и звонить. Могла бы оказать первую помощь. Могла бы, могла бы, могла бы. Софи понимала, что чувство вины – ее заводная пружина. Надо просто найти этого человека. Но как? И тут ее осенило.

В сущности, все очень просто. Она видела убийцу. Убийца видел ее. Она его толком не разглядела, а он-то ее разглядел. Потом выяснил, кто она, и стал преследовать. Ему надо ее подстеречь, чтобы убрать свидетельницу преступления. И он не успокоится, пока не найдет способ избавиться от нее.

А что, если преподнести ему себя на блюдечке с голубой каемочкой? И в следующий раз, когда почувствует, что он за спиной, не убегать, а остаться стоять на месте?

Нет, это безумие. Самоубийство.

Софи откинулась на спинку диванчика, отпила вина из бокала. Подумала о том страхе, что испытала Бритта в последние минуты. Подумала, что страх – это не повод чего-то не делать. Отпила из бокала, легла на диванчик. Посмотрела в стену, перевернулась на спину, стала смотреть в потолок. Постепенно белое стало еще белее, ярче, в глазах зарябило, вдруг появилось что-то еще, Софи пригляделась, какие-то темные точечки, пятнышки, маленькие, как мошки, микроскопические точечки. Но не просто точечки, не просто пятнышки черного цвета, они росли, прорастали сквозь белое, становились чернее и толще, черней и черней, и она вдруг поняла, что происходит. На потолке растут волосы, густые, черные волосы, как на лобке. Они все росли и росли. Потолок становится пористым, он может обрушиться на нее, если она будет продолжать так лежать.

Софи вскочила, одним глотком допила вино, пошла в спальню, выбесилась на картонные коробки в прихожей, которые Пауль все никак не забирал, и вдруг ее охватила ярость – на себя, на мир, захотелось взять одну из клюшек для гольфа, которая торчала из картонной коробки с надписью «Разное», и что-нибудь расколотить вдребезги. Достала из сумочки баллончик с перечным газом, которым недавно обзавелась, положила в карман куртки, проверила, на месте ли кошелек, ключи, мобильник, вышла из квартиры и стала спускаться по лестнице.

Бархатистые сумерки пахли осенью. Софи и не заметила, как душное жаркое лето превратилось в сварливую осень. Она быстро шла по ночным улицам, удаляясь от оживленных кварталов, петляя темными переулками. Она так и не обдумала толком свой безумный план.

Западня для убийцы. И она в роли наживки.