Бессердечно влюбленный - Маргарита Ардо (2019)

Миша выжидательно смотрел на меня, словно это была проверка — поддержу — не поддержу. И по тому, как он сжимал лыжные палки, было понятно, что в любом случае помчится с горы. Чёрт!

И тут я заметила торжествующую ухмылку на лице Егора — сволочь, догадался о наших отношениях, но не отступил, а решил поссорить. Нет уж, такой радости я ему не предоставлю! Однажды на свадьбе Арамчика и Кати, её новоиспечённый свёкр, пожилой армянин, добрый и румяный от хорошего красного вина бочками, подсел ко мне и сказал такую вещь: «Я тебе кое-что расскажу, девочка, а ты Кате потом и всем подружкам передай. Секрет долгого брака и счастья семейной жизни знаешь в чём? Никогда не ругай своего мужчину на людях. Никогда. Ни за что. Даже если он говорит, что чёрное — это белое, ты согласись при всех. А потом наедине с любовью ему скажи: „Знаешь, дорогой, ты чуть-чуть не прав: то белое совсем не белое, а немножко чёрное“.»

Что ж, наедине я Мише устрою пар из ушей, но сейчас я ответила, не уверенная, что поступаю правильно:

— Хорошо, я спою.

— Спасибо, Вика. А теперь отдохните, девочки, — сказал Миша, удовлетворённо улыбаясь, будто я прошла тест на верность. — А мы с Егором Дмитричем проверим, у кого лыжи лучше скользят.

— Лыжи к бою! — расхохотался Егор.

— Надеюсь на ваше благоразумие! — крикнула я им вдогонку.

Миша махнул мне рукой. А моё сердце сжалось: благоразумием там и не пахло. Может, старый армянин был не прав и надо было просто лыжами по головам надавать обоим? Боже…

* * *

Я смотрел сквозь иллюминаторы вертолёта на слепящие белые склоны. Дух захватывало. Красиво до невыносимости. И потом, с вертолёта я ещё не прыгал. Но страха не было, только адреналин будоражил кровь, сворачиваясь вектором в груди и обозначая цель.

Я хочу, чтобы Вика видела во мне не только бывшего начальника, офисного червя или удава. Я не хочу, чтобы она видела во мне богатенького сына олигарха, и чтобы мизерная капля жалости пробралась в её сердце из-за моих проблем с отцом. Вика не должна чувствовать ни вины, ни неловкости. Она тут ни при чём. Жаль, не вышло этого скрыть, разорвало на правду. Я кретин всё-таки… Просто у моего старика цель всей жизни заколбасить меня по полной: стой там, иди сюда; будь самостоятельным, сын, шаг в сторону — расстрел. Я даже рад, что так или иначе, это кончится. Уже кончилось. Я сделал предложение, забрал из парижской квартиры вещи, и будто отпустило. Словно обручи на груди и на голове полопались. Так свободно стало!

Я хочу, чтобы Вика поняла: даже если я всего лишусь, даже без наследства и семейного состояния я могу многое. Я. Сам. Ради неё!

В голубом небе вставали острые, с тёмными прожилками, ломаные пики. А мне казалось, я не кататься еду, а срезать их к чертям лыжами. Чтобы Вика верила в меня и никогда не сомневалась.

Друзья Доброва, три разудалых типа, шумели, предвкушая экстаз безбашенной скорости. Знакомое чувство. Но у меня сейчас было другое. Здоровенное такое — как та белая вершина, кажется её называют Эгюй дё Миди. Добров посматривал на меня и говорил всякую ерунду. Я кивал. Этого достаточно. Он знает, что я не краснобай. Потом его товарищ в синем костюме развернул карту, показывая пальцем с широким, аккуратно остриженным ногтем наш приблизительный маршрут.

— Чуваки, трасса у нас длинная, двадцать три километра. Пилоты над нами полетят только до начала официальных спусков. На случай, чтобы мы головы не сломали. Потом сами.

Я весь обратился в слух и зрение.

— Внимание! Тут может быть незамёрзшее озеро, — сказал синий. — А вот тут можно провалиться. Сноубордист в прошлом марте отстегнул доску и поминай, как звали.

Мда, жаль, мы не киборги, чтобы во время спуска в глазу верхним окошечком система помечала гибельные места. Придётся так запоминать.

— Да не бойтесь, Михаил Валерьевич, вытащим, — хмыкнул Добров и хлопнул по плечу.

— Не люблю фамильярностей, — сухо ответил я.