Бессердечно влюбленный - Маргарита Ардо (2019)

— Эй! — попытался я всё же гаркнуть. — Я здесь.

Слабо вышло. В ответ тишина. Чёрт! Опять померещилось. Сознание уже не в первый раз начинало плыть, словно кто-то схватил за горло и душит. Пот на висках ледяной. Но я не один, за мной Вика. Я ей пообещал… Я должен…

«Ещё один раз», — сказал я себе, и не знаю какими силами ткнул по корке над головой. Раздался страшный хруст. В глаза брызнул свет. В нос — воздух. В уши — звуки и разные слова. На голову — снег и чей-то ботинок. Э-э… Мелькнула рыжая лопата. Всё завертелось. Фонари. Кусок сизого неба над головой. Исчез ботинок, появилась чья-то рука, и я увидел знакомое лицо. Красное и напряжённое. Как обычно, без шапки.

— Папа?.. — хрипло выговорил я.

— Мишка… Мишка? Мишка! — заорал не своим голосом отец. И куда-то в сторону ещё громче: — Он здесь!!! Все сюда!

Отец схватил меня за руки и, дёрнув с силой, вытащил наружу. Я повалился на снег, но полез обратно в сторону своей норы:

— Вика… там Вика!

— Сейчас и Вику вытащим! Сейчас, Мишутка!!! — орал, как ненормальный, отец. Или мне так казалось. И по-английски: — Сюда! Там ещё девушка! Она там! Скорее!!! Осторожно!!!

Вокруг засуетились какие-то люди. Кричат, шумят. На французском, что ли? Целая армия. Проплыл в воздухе вертолёт. А откуда тут взялся Егор Добров и его пацаны?! Машут руками. Рожи довольные. Классные у них лопаты… Как мне не хватало лопаты…

Я попытался сесть. С третьей попытки получилось. Отец сжал мои щёки и склонился надо мной:

— Живой! Чёрт, Мишка, живой! Живой!!! Мишутка, скажи, где болит?! Что-то болит?

— Нет, — проворочал я языком, упорно пытаясь встать. — Вика… Дай… лопату.

Отец развернул меня, бодрого, как потрошёная тушка бройлера, и показал:

— Какая лопата?! Вот она, твоя Вика!

Ребята-спасатели бережно, как чудо, вытащили на свет Божий, под свет прожекторов, мою Вику. Я хватанул воздуха открытым ртом, а сердце сжалось. Вика моргала и жмурилась, маленькая и покрытая снегом, замученная, в своей красной курточке с мобильным телефоном, вставленным за отворот шапки.

— Миша, где Миша?! — еле слышно повторяла она, вертя головой. В руках огнетушитель.

Мой верный боевой товарищ. Любимая.

И пусть шевелиться было почти невозможно от усталости, я опёрся о плечо отца и всё-таки встал. Шатнулся. Он поддержал меня под руку. Подставил плечо. Повёл. На каком-то десятом дыхании я сделал два шага до Вики и снова рухнул в снег. Рядом с ней.

— Я тут.

— Миша… — выдохнула она, еле живая, расширив свои ясные голубые глаза, два неба.

— Я тут, — повторил я с сипом, через колючки в дерущем горле, обнял и прижался лбом к её лбу. — С тобой.

А она обняла меня. И мы замолчали друг другом. Жизнь, она больше слов.

Кто-то набросил нам на плечи одеяла. Кто-то тянул стаканчики от термоса. Спасатели и Добров со своими ребятами поздравляли друг друга и жали руки. Отец улыбался и что-то кричал, кажется, вертолёту.

Я туго соображал. Тело окоченело окончательно, отказавшись двигаться: всё, биоробот Михаил Черенцов израсходовал свой ресурс, требовалась подзарядка. Переговоры? Мы уже опоздали… И мысленно я махнул рукой. В моём сердце было так много любви, что в глазах вдруг стало горячо и влажно. От счастья! От радости!

Потому, что она живая. И я живой. Мы вместе.

И я знал, что это навсегда.

Эпилог

Париж, Сен-Дени, 17 ноября, 19:55.