Бессердечно влюбленный - Маргарита Ардо (2019)

— Вот смотри, — говорила я, хватаясь за первую попавшуюся мысль, — к примеру, мы можем взять наши ростовские словечки, и предложить, как в телепрограмме, четыре варианта для разгадывания: три смешных и один нормальный.

— Михаил ненавидит Ростов. И наш говор. Он Семена Ивановича уволил за то, что тот гэкал[10] с клиентами. Мы все в шоке были…

Угу, ещё один минус тирану в карму. Как его вообще Земля носит, железяку бессердечную?!

— Ему главное, чтобы гости были довольны, — ответила я. — Вон как трясётся. А если всем будет смешно, вряд ли они будут дуться.

В кабинет заглянула Лизочка из бухгалтерии.

— Алис, тебе ещё агентство счета не прислало? — спросила она деловым тоном, но увидев, что мы одни, выдохнула громко: — Фух, слава Богу, тут директора нет. А я боялась, что он где-то у вас. Он сегодня совсем невменяемый. Сказал нам, что если завтра увидит крошку от печенья в бухгалтерии или если хоть кто-то явится в неподобающем виде, всех лишит премии.

Ясно, не на мне, так на других отрывается…

— Нет, Бог миловал, — улыбнулась я, — удав давится презентацией в своей «удавьей».

Лизочка расширила глаза и, юркнув к нам, тихонечко засмеялась. Шепнула:

— Удав?! Здорово, очень похоже! Правда, мы его в бухгалтерии шатуном называем.

— Почему?

— Да злой же, как медведь-шатун, которого разбудили зимой. Шатается вечно по коридорам, зыркает, кого бы наказать, — и ещё тише зашептала: — Полчаса назад шёл в серверную с таким лицом, что вообще… А потом сеть полетела, пришлось компы перезагружать. Не знаю, что он сделал с сервером. Может, тот от одного вида Михаила сам перезагружаться начал — искрил!

— Хм… Ладно, сейчас о викторине речь, — пробормотала я, решив переварить инфу про сервер потом. — Лизочка, какое чисто ростовское слово ты знаешь?

— Ну, бурак[11], рыбец[12], кабак[13], кулёк, — она прыснула в ладошку и доложила: — Мои московские друзья так удивлялись, что мы пакет называем кульком. И что такое синенькие не знает никто, кроме ростовчан.

— О, «синенькие»[14] можно обыграть! — обрадовалась Алиса. — И остальное тоже! Но вдруг удав не поймёт?

— Зато не уволит. Обоснуем, — подбодрила её я и принялась креативить: — Итак, что такое «синенький»? Ответы: а) Полицейский; б) Корпоративный цвет «Инженерных систем»; в) Сантехник после смены; г) Баклажан.

Девчонки захихикали, и Алиса принялась быстро записывать.

— Давай ещё!

— Ну-у, — я посмотрела на потолок, задумавшись, — ага, что такое «кулёк»? а) культпросвет училище; б) культурист, но ещё начинающий; в) уменьшительное от английского cool, мол, всё круто, но так, полегонечку; г) пакет. Как, а?

Хохот в ответ, и дело пошло. На наш смех, такой внезапный после разгула лютой тирании в офисе, подтянулись ещё Оля-оператор, похожая на пионерку-отличницу, и рыженькая Люся из маркетинга. Удав несколько раз звонил мне на мобильный, а я отбивала с чувством глубокого садистского удовлетворения: в сад! На сегодня объём переносимости самодурства превысил допустимые нормы.

Викторину из двенадцати пунктов мы набросали всего за сорок минут, здорово насмеявшись. Я пообещала взять красное платье для песни, «как у жены кролика Роджера», длинное, декольтированное и обтягивающее, неприличное ровно настолько, чтобы сгладить возможные «петухи» в моём отвыкшем от выступлений вокале. По дороге домой, не в спорткаре истребителя Егора и не в люкс-салоне удава, а в обычной маршрутке с затёртыми сиденьями, я поняла, что моё выступление станет финальной точкой в этой эпопее. Кажется, тиранище выходит за все рамки и не собирается останавливаться на достигнутом: мне свидание сорвал, не важно, какое; Алису до слёз довёл, и не известно, почему сервер полетел — очень странная вообще история с сервером. Кажется, collateral damage[15] от моих боевых действий больно обходится окружающим — даже девочкам-трудоголикам из бухгалтерии и то досталось. А уж они одеваются серее некуда!