А тебе слабо? - Кэти МакГэрри (2018)

– И я отлично понимаю, почему. Они там совсем обдолбались, видать, раз не присудили тебе первое место.

Сейчас небо рухнет на землю. Что это было? Неужели Бет сделала мне комплимент?

– Победитель ещё не объявлен. Через две недели состоится второй тур конкурса.

– Ого! – говорит Бет. – Тогда я уверена, что ты выиграешь.

В животе у меня всё сжимается, и я поспешно отворачиваюсь к компьютеру. Да, я написал короткий рассказ, но до сих пор не отправил его на конкурс. Как я могу это сделать? У меня же матчи и отец…

Я не додумываю эту мысль до конца. Я отказался от состязания, от конкурса, который могу выиграть. Интересно, победить в литературном конкурсе так же приятно, как выиграть матч или пари? Похоже, этого я никогда не узнаю.

Когда я оборачиваюсь, Бет уже лежит на спине, откинувшись головой на подушки. Она сбросила башмаки и скрестила руки на животе. Колечко пирсинга на её пупке сверкает в свете лампы. Листы с моим рассказом она аккуратно сложила стопочкой на тумбочке.

Мы – друзья. Друзья, которые встречаются и в конечном итоге непременно поцелуются. Интересно, четыре дня – это уже итог? Нет, я не такой дурак, чтобы в это поверить.

– Я ложусь спать, – говорю я, давая ей возможность уйти.

– Ты обычно спишь в одежде? – интересуется Бет.

Нет. Обычно я сплю без майки.

– Так спокойнее.

– Ладно.

Ладно. Я выключаю свет и забираюсь в кровать. Как Бет, ложусь поверх покрывала. Жар её тела согревает меня. Она права. Она может лежать в постели, не касаясь меня. Я вдыхаю её нежный запах, он обволакивает меня.

В прошлом году наш учитель естествознания развеял миф о том, что мысль о сексе приходит в голову парням каждые несколько секунд. Он, похоже, неправ. Пальцы покалывает от желания погладить нежную кожу Бет. Я хочу шептаться с ней, приблизив губы к её губам.

– Так вот, этот мой друг, – говорит она в темноте, – Исайя. Ты его видел.

– Угу.

Мои мышцы напрягаются, соблазнительные картины её тела, двигающегося вместе с моим, мгновенно исчезают. Я знаю, что означает наш с ней уговор, и понимаю, что она может видеться с другими парнями, но мне совсем не нравится, когда она обсуждает этих парней, лёжа в моей кровати.

– Он меня предал, и теперь я не знаю, что мне делать. В Луисвилле он был моим единственным другом, а когда я переехала сюда, он купил мне этот телефон. Мы с ним каждый вечер разговаривали или посылали друг другу эсэмэски, он и теперь каждый день звонит мне и написал уже миллиард СМС. Я не отвечаю и думаю, что нашей дружбе конец, но сегодня я разговаривала со Скоттом, и разговор получился совсем не такой, как я ожидала.

У меня мурашки бегут. И не только оттого, что Бет лежит так близко со мной. И не оттого, что желание и влечение раздирают меня изнутри. Бет готова открыть мне что-то важное. Она готова выйти из-за своей стены. И я подталкиваю её.

– Чего ты не знаешь?

– В Луисвилле всё было гораздо проще, – тихо отвечает она. (Трудно не заметить грусть, звучащую в её голосе.) – Мне не хватает той простоты.

– После игры я тебя отвезу, куда скажешь. (Мне невыносима эта мысль, но я готов сделать всё, чтобы завоевать её.) А потом мы сходим куда-нибудь поужинать или в кино. Ну как?

Я слышу, как она сглатывает.

– Пожалуй, я не против.

Я делаю глубокий вдох. Полный глоток свежего, чистого воздуха ощущается так остро, словно это мой первый вдох за долгие дни.

– Иногда, – начинает Бет, потом надолго замолкает. (Я ощущаю тяжесть этого молчания, я хочу ей помочь, утешить её.) – Иногда я просто хочу…

Чего она хочет? Я знаю, чего хочу я: убедить её поверить мне, почувствовать то, что чувствую я. Но сейчас, в эту секунду, я хочу только, чтобы ей стало хорошо. Я протягиваю руку в сторону Бет, стараясь не прикасаться к ней.

– Если я тебе нужен, то я здесь, рядом.