Гимназистка - Бронислава Вонсович (2021)

— Понадобится? — охнула Тамара. — Мы и те десять раздали только потому, что Лиза согласилась танцевать мазурку. А что бы мы делали, не встреться нам тот поручик?

— Как что? — удивилась Строгова. — Мы же собирались в Офицерское собрание.

— Мы собирались? — убито переспросила Тамара. — Когда это мы собирались?

— Как это когда? — возмутилась Строгова. — Как раз перед тем, как к нам подошла Лиза и помогла с билетами. Вот я и подумала, что если всё так удачно получилось, мы с тобой сможем пристроить ещё.

Как Тамара посмотрела на подругу! Никогда бы не подумала, что глаза тихой и скромной одноклассницы умеют метать молнии, да ещё такие огромные. Руки Тамары сомкнулись на горловине мешочка, словно она представляла там чьё-то горло. И это было отнюдь не горло офицера, который отказывается от чести посетить наш Благотворительный вечер.

— Тамара, — грозно пророкотала Строгова, — это не моя прихоть. Если мы можем это сделать, значит, должны.

Но наверное, подруга пугала Тамару куда меньше визита в столь страшное место, как Офицерское собрание.

— Мы не можем, — неожиданно твёрдо возразила она. — Всё, что могли, мы уже сделали. Во всяком случае, я.

— Вы здесь ругайтесь, — небрежно бросил Петя. — А я пока ненадолго отлучусь.

Он столь ловко выскользнул из гостиной, словно был не Волков, а Ужов. Или Ужеев? Не знаю, как правильно, в любом случае, он сделал это настолько ловко, что Оленька опомнилась, только когда брата уже не было рядом.

— Я сейчас. — Она подхватилась, явно полная подозрений по отношению к брату, и продолжала на бегу: — Прослежу, чтобы…

Окончание было совсем неразборчивым, поэтому мы так и не узнали, собиралась ли она проследить, чтобы брат не подслушивал или не подслушивал без неё. Впрочем, оставшимся было не до столь сложных философских вопросов.

— Тамара, ты не представляешь, сколько в каждом человеке скрыто внутренних сил, — оптимистично сказала Строгова.

Какие внутренние силы нашла в себе Яцкевич, чтобы согласиться или отказать, я так и не узнала, поскольку почувствовала что-то странное, словно по коже пробежала толпа мурашек, громко топая и приподнимая каждый волосок. Это было пугающе и одновременно притягательно. Меня с неимоверной силой потянуло к источнику раздражения, в котором было что-то очень знакомое. Магия! Это точно сработало какое-то известное мне плетение.

Оказалось, магию я вижу даже через стены, разве что чуть более бледно и размыто, но всё же узнаваемо. Я столкнулась с тем самым плетением, которое активировал Юрий, когда не хотел, чтобы наш разговор подслушали. Интересно, кто из Волковых не хочет посвящать в тонкости семейных интриг Петю? А защиту поставили явно от него, раньше же не включали. Или разговор пошёл о чём-то очень секретном. Очень-очень секретном… Возможно, касающегося как раз подслушанного Петей разговора.

Перед глазами сама собой появилась картина вскрывания защитной сферы Владимиром Викентьевичем, и руки сразу зачесались опробовать. Конечно, дружественная семья — не место для подобных экспериментов, но удержать свою натуру, требующую немедленного удовлетворения исследовательского интереса, я никак не могла. Возможно, не брось Петя намёка о разговоре между Николаем и Оленькой, мне бы и в голову не пришло подслушивать беседу Волковых. Моральными терзаниями я мучилась недолго: если там обсуждается что-то, касающееся меня, я должна это знать, если то, о чём говорят Волковы, не имеет ко мне никакого отношения, я постараюсь забыть всё, что слышала. И уж точно никому постороннему не расскажу.