Золотые волки - Рошани Чокши (2019)

Северин услышал глухой стук: Тристан пнул ножку стола. Этот небольшой всплеск гнева мог означать только одно – он был почти убежден. Тристан с вызовом посмотрел на Северина.

– Это будет днем?

– Ночью.

– Что насчет Голиафа?

Все дружно вздохнули.

– У Голиафа очень строгий график кормежки. Он любит получать своих сверчков ровно в полночь. Ни минутой раньше или позже. Кто его покормит?

– Разве Голиаф недостаточно огромный? – спросила Лайла.

– Думаю, это он съел всех птиц в саду, – вставил Энрике. – Вы заметили, что все они исчезли?

Тристан кашлянул.

– Кто покормит Голиафа?

Энрике без особого энтузиазма поднял руку.

– Я.

Но Тристан еще не закончил.

– Если я это сделаю, вы все поможете мне со следующей миниатюрой.

Все присутствующие обреченно вздохнули.

– Ладно, тогда я никуда не…

– Твоя взяла, – сказал Северин.

Не переставая самодовольно улыбаться, Тристан выпил глоток какао.

– Выяснение точного местонахождения Глаза – наш первый шаг, но не стоит забывать про сам Дом Ко́ры. Через две недели они будут проводить свой Весенний Фестиваль. Тристан – единственный из нас, кто много раз бывал там. Он сотворил для них ландшафт, поэтому он сможет сделать план внешней планировки.

– А что насчет приглашений? – спросил Энрике. – Их все разослали еще несколько месяцев назад.

– Пусть об этом позаботится Гипнос, – ответил Северин. – Должен же он хоть на что-то сгодиться.

– Мы не пронесем наши инструменты через вери́товый камень, – заметила Зофья.

– Она права, – согласился Энрике. – На входе нас сразу остановят. Единственная вещь, отражающая действие вери́тового камня, – другой вери́товый камень. И если ни у кого из вас не завалялся лишний осколок вери́та, мы не попадем внутрь.

Северин закинул в рот засушенный бутон гвоздики.

– О нет, – сказал Энрике. – Ненавижу, когда ты так делаешь. Ну что?

– Кажется, ты упоминал какой-то североафриканкий артефакт с похожими свойствами.

Энрике широко раскрыл глаза.

– Не думал, что ты меня слушал.

– Сюрприз.

– Хмм, да… есть один артефакт, который я хотел бы изучить, но его держат под замком. Он – часть инсталляции, посвященной идолопоклонничеству в колониях. Правда, она не откроется до начала Всемирной выставки.

– Отлично.

Энрике растерянно моргнул.

– Подожди. Ты хочешь, чтобы я украл ее с выставки?

– Конечно нет…

– Слава богу.

– Ты пойдешь не один. С тобой будет Зофья.

– Что? – воскликнули Зофья и Энрике в один голос.

– Я работаю в одиночку, – добавила Зофья.

Энрике закатил глаза.

– Многие женщины готовы убить, чтобы побыть наедине со мной.

– Слово «убить» можно применять не только к одушевленным объектам. Взять хотя бы выражение «убить время». Вероятно, женщины, о которых ты говоришь, готовы убить свои стандарты и ожидания?

Тристан фыркнул, пролив половину своего какао, затем он посмотрел на часы и побледнел.

– Мне пора, – сказал он. – Нужно выполнить один заказ.

Энрике вздохнул.

– Я должен найти больше информации об артефакте. Зофья, ты могла бы пойти со мной. Тебе тоже нужно узнать о нем как можно больше.

Зофья нахмурилась и сползла со стула, оставляя Северина и Лайлу наедине. Северин взял свою чашку чая. Он радовался, что на кухне было светло и они сидели на противоположных сторонах стола. События той ночи никогда не имели продолжения, но каждый раз, когда он оставался с ней наедине, его мысли выходили из-под контроля… картины прошлого вновь вставали перед глазами.

– Лайла.

– Majnun, – мягко сказала она.

Только Лайла звала его majnun: безумец. Обычно она использовала это слово, чтобы выразить своеобразную привязанность; в этот же раз ее тон был холодным.