Женщина со шрамом - Филлис Джеймс (2010)

— Рода, поедем сегодня ко мне. Сейчас. Прошу тебя. Это важно. Нам нужно поговорить.

— Но мы ведь поговорили.

— В основном про тебя и про Манор. Не о нас.

— А разве Джереми не ждет тебя? Разве ты не должен обучать своих клиентов тому, как справляться с приводящими их в ужас официантами и пробками в винных бутылках?

— Те, кого я обучаю, обычно приходят вечером. Прошу тебя, Рода.

Она наклонилась — поднять сумку.

— Прости, Робин, но это невозможно. Мне еще через многое придется пройти до отъезда в Манор.

— Это возможно. Это — всегда возможно. Ты хочешь сказать, что просто не хочешь ко мне поехать?..

— Это возможно, но в данный момент неудобно. Давай поговорим после операции.

— Это может быть слишком поздно.

— Слишком поздно для чего?

— Для очень многого. Неужели ты не понимаешь — я боюсь, что ты собираешься меня бросить. Ты собираешься круто изменить свою жизнь. Может, ты захочешь избавиться не только от своего шрама.

Впервые за все шесть лет их отношений в их разговоре прозвучало это слово. Негласное табу, установившееся между ними, было нарушено. Встав из-за стола (по счету было уже уплачено), Рода сделала усилие, чтобы в ее голосе не звучало возмущение. Не глядя на Робина, она произнесла:

— Мне очень жаль, Робин. Поговорим после операции. Я собираюсь взять такси и поехать в Сити. Хочешь, я тебя куда-нибудь подброшу по пути?

Вопрос был привычным — Робин никогда не ездил на метро.

Однако не к месту произнесенное им слово все испортило. Он отрицательно покачал головой, но ничего не ответил и молча последовал за ней на улицу. Там, когда они уже собирались направиться каждый своим путем, он вдруг сказал:

— Когда я с кем-нибудь прощаюсь, я всегда боюсь, что больше не увижу этого человека. Когда моя мама уходила на работу, я смотрел из окна, как она уходит. Я до смерти боялся, что она не вернется. Ты когда-нибудь чувствуешь такое?

— Нет. Только если человеку, с которым я расстаюсь, за девяносто и он хил или страдает неизлечимой болезнью в терминальной стадии. Мне не девяносто, и я не больна.

Однако, когда они наконец расстались, Рода остановилась и впервые за все время обернулась — взглянуть на его удаляющуюся спину, и смотрела, пока он не скрылся из виду. У нее не было страха перед операцией, не было предчувствия смерти. Мистер Чандлер-Пауэлл сказал, что всегда есть некоторый риск при общем наркозе, но в руках таких экспертов это можно было сбросить со счетов. И все же, когда Робин скрылся из виду, а Рода повернулась — идти своим путем, она на миг испытала тот же иррациональный страх, что и он.

5

К двум часам дня во вторник, двадцать седьмого ноября, Рода была уже готова нанести свой первый визит в Шеверелл-Манор. Все наиболее важные задания были завершены и сданы вовремя — впрочем, так бывало всегда. Она никогда не могла уехать из дома хотя бы на одни сутки без того, чтобы не привести дом в порядок, все тщательно вымыв и вычистив, выбросив мусор, заперев все ящики с бумагами в кабинете, проверив внутренние запоры на окнах и дверях. Какое бы обиталище она ни называла своим домом, оно должно было оставаться безупречным, если она хотя бы на время его покидала, словно такая скрупулезность могла гарантировать ей благополучное возвращение.