Бремя молчания - Хизер Гуденкауф (2010)

— Извини, что опоздал. — Мистер Уилсон озабоченно посмотрел на часы. — Меня задержали. Пошли ко мне в кабинет. — Калли встала и в страхе посмотрела на миссис Хампл. — Я приведу ее минут через двадцать, перед обедом, — продолжал он, обернувшись к миссис Хампл.

— Ее нужно перевести в коррекционный класс! Она не такая, как все… Не хочет говорить, видите ли! — пробурчала миссис Хампл, как будто Калли здесь не было. — Или в класс, где учатся дети с отклонениями в поведении. Она ведь не желает говорить просто из упрямства!

— У нас каждый ученик особенный, не такой, как все, и Калли находится в том классе, где ей и место. Спасибо, миссис Хампл, ваши услуги нам больше не требуются. Идите в канцелярию.

Когда Калли вышла из туалета, мистер Уилсон велел ей бежать во двор, на перемену. Они с Петрой и другими девочками долго играли в классики. Миссис Хампл больше не вернулась, до конца дня уроки у них вел сам мистер Уилсон. Он написал записку для ее мамы. Придя домой, Калли внимательно следила, как мама читает записку, и с каждой новой строчкой ее лицо все больше вытягивалось. Наконец она отложила листок в сторону и подозвала к себе Калли.

— Петра славная девочка, — прошептала мама, усаживая Калли себе на колени. Калли кивнула и принялась играть с воротничком маминой блузки. — Надо бы сделать ей что-нибудь приятное… Как по-твоему? — Калли снова кивнула. — Давай испечем им печенье, — предложила Антония.

Калли тут же спрыгнула на пол, открыла холодильник и начала доставать оттуда яйца и масло.

— Запомни, Калли, какая Петра хорошая подруга. И никогда не забывай. Может, когда-нибудь Петре тоже понадобится, чтобы ты была ей такой же хорошей подругой. Поняла?

В тот же вечер Калли и Антония отнесли еще теплое печенье Грегори. Мама и папа Петры горделиво улыбались, слушая рассказ о благородном поступке дочери. Калли и Петра выбежали на крыльцо. Они сидели на ступеньках и ели вкусное домашнее печенье.

Вспомнив сладкое печенье с шоколадной крошкой, Калли поежилась. Живот ее подвело от голода. Она сидела на лугу и плела венок для лучшей подруги. На жарком солнце нос у нее облупился, Калли решила вернуться в лес. Там не так печет и спокойно.

Антония

Мы с Мартином и Фильдой жмемся друг к другу. Сидим рядом на диване в доме у миссис Норленд и пытаемся решить, что делать дальше. Да, мы должны ответить на вопросы журналистов, но мы не знаем, с чего начать. И даже не знаем, что говорить. То есть… как может мать или отец встать перед камерой и сказать всему свету: «Я потерял ребенка, пожалуйста, помогите мне его найти». Не представляю, как это возможно…

И все же дело надо сделать. Я перебираю стопку снимков. Вот Калли первый раз пошла в первый класс; на лице у нее нерешительная улыбка, недостает двух передних зубов, волосы причесаны и завиты, она смотрит прямо в камеру. Калли в желтом купальнике — в начале лета, кожа у нее порозовела от солнца, волосы заплетены в две косички. Калли и Петра — всего неделю назад, сидят на кухне за столом, положив руки друг другу на плечи и соприкоснувшись головами…

— Пошли, — говорю я, вставая.

Пораженные Мартин и Фильда смотрят на меня снизу вверх.

— Все решим по ходу дела, — говорю я. — Пошли.

Мы подходим к двери; я крепко держу Фильду за руку, а она держится за Мартина. Вот таким паровозиком мы и вываливаемся на крыльцо. Идем по длинной дорожке к Тимбер-Ридж-роуд, где нас ждет женщина-репортер. Я на секунду зажмуриваюсь от яркого солнца; женщина-репортер в красном костюме выжидательно смотрит на нас. После минутного замешательства она обращается к нам:

— Во-первых, позвольте выразить вам свое сочувствие. Меня зовут Кэти Гласс, и я работаю на канале KLRS. Ответьте, пожалуйста, на несколько вопросов.