Нарушенная заповедь - Ирина Грин (2017)

– А и вспоминать нечего. В Рослани я была, а как раз на 16:10 у Паши, это у зятя моего, предпоследний рейс был. Я-то на последнем ездить не люблю, народу набивается полный автобус. И не поговоришь толком. А то, бывает, выпивши…

– Значит, вы сели на автобус в 16:10 и поехали… – Иван сделал паузу.

– Да, да, поехала домой. Куда же еще?

– И по дороге вам никто не звонил, и, когда домой приехали, неотвеченных звонков на телефоне не было?

– Да говорю же, никто не звонил. Не знаю я вашей Кристины, не видела и не разговаривала.

– Подождите, – Иван почувствовал, что Вера Марковна сейчас повесит трубку. – А в автобусе вы случайно не видели двух женщин, одну со сломанной ногой, а другую со сломанной рукой?

– Как же не видела? Со зрением у меня вроде все в порядке. Не только видела, но еще и разговаривала. Вы случайно не с ихней работы?

– С ихней, – подтвердил Иван.

– Так скажите начальнику, что он настоящий супостат! Где это видано…

– Скажу, обязательно скажу! Вы мне, Вера Марковна, лучше расскажите, куда эти женщины пошли, когда приехали в Лесное?

– Да никуда не пошли. Они в Лесное не приезжали. Я же вам говорю, а вы перебиваете. Они ехали дом смотреть на Зеленой горке, начальник ваш их отправил, это немного не доезжая до нас. А тут как раз сынок банкирский едет. Паша, это, значит, зять мой, его приметил, посигналил, тот остановился и сотрудниц ваших забрал. А та, которая с ногой, это она, что ли, Кристина ваша?

– Она, – подтвердил Рыбак.

– Она, значит, телефон-то мой записала, чтобы, если что, Паша за ними заехал и, значит, в Рослань отвез. Вот оно что! – заорала вдруг Вера Марковна. – Тут-то она мой номер, значит, и набрала. Вроде как проверить – правильно записала или нет. Знаете, как это делается?

– И что было дальше? – игнорируя вопрос, гнул свою линию Рыбак.

– А что дальше? Приехала я, значит, домой, Паша меня, почитай, до самого порога довез. Он у меня хороший зять, уважительный. Не то что некоторые…

– Вы мне про Кристину Сергеевну лучше расскажите, а не про Пашу, – перебил собеседницу Иван, осознавая, что некоторые неуважительные – это он и есть.

– А что про нее рассказывать? Поехали они, значит, с банкирским сыном дом смотреть и все. Звонить она больше не звонила, значит, все в порядке, до Рослани добралась. Так что ждите, скоро объявятся ваши сотрудницы. Может, решили, чтобы на ночь глядя не ехать, заночевать в доме. Вы ничего такого не подумайте, мальчик этот, сынок банкирский, он студент и весь из себя уважительный. А знаете что? – Вера Марковна сделала паузу.

– Не знаю, – честно признался Рыбак.

– Я сейчас Паше позвоню, зятю своему, – она снова остановилась, собираясь с мыслями.

– И? – поторопил ее Рыбак.

– У него первый рейс в шесть тридцать. Только пошел. Яичек я ему дала, чтобы он завез Марии Антоновне, это доктор наша, она в Рослани работает, каждое утро этим рейсом ездит. Хорошая такая доктор, я в прошлом году…

– И что там насчет Паши, зятя вашего?

– Так я его попрошу, чтобы он крюк сделал, заехал в банкирский дом, постучал. С утра все равно пассажиров мало, разве что только Мария Антоновна да еще Рая, что в сберкассе…

– Буду очень признателен, – сказал Рыбак, предчувствуя, что перечисление пассажиров первого рейса Паши, который зять, грозит затянуться.

– Ну, так я ложу трубку? – уточнила собеседница.

– Кладите, – Рыбак нажал на кнопку.

– И что мы теперь будем делать? – спросил Федор. Он уже окончательно проснулся и теперь покачивался на кресле, откинувшись на спинку и сцепив руки на затылке. Припухшие спросонья глаза, отпечаток клавиатуры на щеке, полное отсутствие даже намека на привычный сарказм. Сейчас, если закрыть глаза на отросшую за ночь щетину, он напоминал большого ребенка.

– Мы? – переспросил Иван. – Ты предлагаешь сходить за едой?

Детство мгновенно спряталось за привычной саркастической усмешкой.