Нарушенная заповедь - Ирина Грин (2017)

– Слышу, – уверенно ответил он. – Разумеется, вызывайте полицию.

* * *

Утро началось с незапланированного визита соседки, той самой Валентины, которая помогала Кристине по хозяйству.

– Умоляю, выручай, – отчаянно затараторила она, стоило Кристине открыть дверь. – Мне с работы позвонили, там горбушу привезли недорогую! Так рыбки хочется! А Леська заболела.

Тут только Кристина заметила Лесю, дочку Валентины, прижимавшуюся к ногам матери, словно испуганный зверек. Лицо девочки было щедро усеяно зелеными точками.

– Ты болела ветрянкой? – озабоченно спросила Валентина.

Кристина задумалась:

– Не помню…

– Да, наверное, болела. В садик же ходила? Раньше в садиках при ветрянке даже карантин не объявляли, чтобы все в детском возрасте переболели. Она чем старше, тем тяжелее проходит. Так болела? – Валентина неуверенно топталась на месте. – Давай я еще к Семеновне сбегаю, может, она…

И тут Кристина вспомнила. Она сидит на кровати, а мама спичкой рисует на ее животе зеленые цветочки. От прикосновения спички холодно и щекотно. Маленькая Кристина заливисто хохочет, и мама тоже улыбается. Когда же это было? И почему она раньше никогда об этом не вспоминала?

– Оставляй, болела. – И, наклонившись к девочке, Кристина протянула руку. – Пойдешь ко мне?

Леся доверчиво протянула пятнистую ручонку.

– Ну и отлично! – обрадовалась Валентина. – Я и на твою долю горбуши возьму. Засолим! Я такой рецепт знаю обалденный! Пальчики проглотишь!

Кристина хотела возразить, что ей не хочется глотать пальцы, но Валентина уже вихрем понеслась домой, а Олеся, деловито высвободив руку, отправилась исследовать квартиру. Она напоминала кошку, которую в дань традиции запустили в новую квартиру. Заглянув в каждый уголок, девочка подошла к Кристине и огорошила ее вопросом:

– Ты что, маму не слушаешься?

Объяснять ребенку, что мать как таковая у нее отсутствует, Кристина не стала. Просто спросила:

– Почему ты так думаешь?

– У тебя нет игрушек. Если дети слушаются маму, им покупают игрушки. Много.

«Логично, ничего не скажешь», – подумала Кристина. Жалко, выбросила коробку из «Апогея», там наверняка можно было найти что-нибудь, что хоть немного улучшило бы ее репутацию в Лесиных глазах. И тут она вспомнила: медведи! У нее есть уродливые австралийские мишки! По крайней мере, будет, чем занять ребенка. Становиться на табуретку, чтобы достать игрушки с антресоли, Кристина не решилась и, рискуя набить себе шишку, столкнула игрушки и полураспечатанные бандероли костылем.

– Бабах! – восторженно завопила Леся, внимательно наблюдавшая за ее действиями. – Сделай еще бабах!

– Как-нибудь в другой раз, – пообещала Кристина. Она выбрала из образовавшейся на полу кучи одного медведя, похлопала им пару раз по ноге, дунула в уродливую длинноносую морду и протянула игрушку девочке. – Почти стерильно. Держи.

Леся взяла медведя без особого энтузиазма – ничего удивительного, Кристина в свое время тоже была от него не в восторге. Несколько минут девочка сосредоточенно ощупывала игрушку, потом заявила:

– Плохой мишка. Сломанный.

Этого Кристина не ожидала – ломать медведей, кроме нее, было некому, да и выглядел он вполне целым.

– Почему сломанный? – спросила она.

– Не разговаривает.

– Ну, это такой мишка неразговорчивый попался. Зато он добрый, – попыталась уговорить девочку Кристина.

– Нет, он сломанный. У него есть говорилка, вот тут – девочка вцепилась большими пальцами в живот игрушки, – в пузике, потрогай.

Кристина пощупала мишкин живот – внутри, и правда, что-то было – вероятно, механизм, воспроизводящий звуки.

– Давай чинить, – заявил неугомонный ребенок.

Возиться с медведем не хотелось. Хотелось залезть с ногами в бабушкино кресло и покрутить в голове воспоминание из детства, так внезапно свалившееся на нее в комплекте с соседской девочкой.