Да победит разум - Эрих Фромм (2021)

Оба крыла социалистов забыли, что целью Маркса было не просто более процветающее, но по-человечески иное общество. Его концепция социализма, невзирая на изменения в его собственном мышлении по мере его развития, принципиально постулировала неотчужденное общество, в котором каждый его член должен быть активным и ответственным участником коллектива, принимающим участие в контроле над всеми социальными и экономическими учреждениями и институциями, а не быть, как в Советском Союзе, «номером», которому бюрократическое меньшинство скармливает идеологию и заодно его контролирует. Для Маркса социализм был контролем общества снизу, со стороны его членов, а не сверху, со стороны бюрократии. Господствующую в Советском Союзе систему можно назвать государственным капитализмом или как угодно иначе; единственное название, которое не подходит для этой управленческой бюрократической системы, – это «марксистский социализм». Лучший ответ на такую претензию дал Шумпетер, который писал, что «между истинными заветами Маркса и большевистской практикой и идеологией такая же пропасть, как между религией скромных галилеян и практикой и идеологией светских князей и князей церкви в Средние века»[74].

Хотя советская система позаимствовала концепцию национализации средств производства и всеобщее планирование у Маркса, многие черты роднят ее с современным капитализмом.

Развитие капитализма в XX веке привело к непрерывно растущей централизации промышленного производства. Крупные корпорации быстрыми темпами превращаются в центры производства стали, автомобилей, в центры химической промышленности, а также нефтяной и пищевой, тот же процесс наблюдается в банковской сфере, в кинематографе и на телевидении. Только в некоторых отраслях производства, например в текстильной промышленности, до сих пор сохраняется большое число мелких, но конкурентоспособных предприятий. Современные крупные предприятия управляются обширной, иерархически структурированной бюрократией, которая руководит предприятием с целью максимального увеличения прибыли, но тем не менее практически не зависит от миллионов держателей акций, которые являются законными владельцами. Такая же централизация наблюдается и в правительстве, и в вооруженных силах, и даже в организации научных исследований.

В то время как частное предпринимательство на словах и с идеологических позиций отрицает у себя какие бы то ни было социалистические тенденции, оно, несмотря на это, охотно пользуется прямой и косвенной поддержкой со стороны государства. Те же тенденции в развитии влияют также на свободную конкуренцию и свободный рынок. Свободный рынок и свободная конкуренция XIX века навсегда остались в прошлом.

Несмотря на то что западная система сохраняет, в какой-то мере, конкуренцию, публичные и тайные ценовые соглашения между крупными корпорациями, финансовая помощь со стороны государства и т. д. сильно ограничивают конкуренцию и работу свободного рынка (невзирая на антимонопольное американское законодательство). Представим на мгновение, что эта тенденция к централизации сохранится и дальше, и тогда в конце концов останется одна огромная «капиталистическая» корпорация, производящая, соответственно, автомобили, сталь, кинофильмы и т. д., которая по своим чертам не так уж сильно будет отличаться от советской социалистической экономики. Несомненно, в недрах западного капитализма усиливается элемент планирования, причем не только благодаря вмешательству государства; например, крупнейшее промышленное предприятие в США – это Комиссия по атомной энергии, а военная промышленность, хотя и находится формально в частных руках, производит огромное количество вооружений согласно планам, составленным правительством. Это, однако, не означает, что за пределами военной промышленности в США существует какое-то всепроникающее планирование; отсутствует даже план по переходу от производства военной продукции к производству гражданскому.