Завещание - Джон Гришэм (1999)

— Значит, он был безумен весь день, так вы утверждаете?

— Боюсь, да.

— Как долго вы работали у мистера Филана?

— Тридцать лет.

— Вы знали о нем все, не так ли?

— Столько, сколько один человек может знать о другом.

— Значит, вы знали и его адвоката, мистера Стэффорда?

— Да, я видел его много раз.

— Мистер Филан доверял мистеру Стэффорду?

— Полагаю, да.

— А я думал, вы знали это точно.

— Я уверен, что он доверял мистеру Стэффорду.

— Сидел ли мистер Стэффорд рядом с ним во время обследования?

— Да, сидел.

— Каким, по вашему мнению, было душевное состояние мистера Филана во время освидетельствования?

— Он был нездоров, не понимал, где находится и что делает.

— Вы в этом уверены?

— Уверен.

— Кому вы об этом сказали?

— Это было не мое дело.

— Почему?

— Меня бы уволили. Часть моих обязанностей состояла в том, чтобы держать язык за зубами.

— Вы знали о том, что мистер Филан собирается подписать завещание, согласно которому его состояние будет поделено. В то же время вы знали, что он не в своем уме, но ничего не сказали его адвокату, человеку, которому он доверял?

— Это было не мое дело.

— А после того как он покончил с собой, вы кому-нибудь об этом сказали?

— Никому.

— Почему?

Снид набрал воздуху в легкие и снял ногу с ноги. Ему казалось, что он все делает как надо.

— Это было бы вмешательством в частную жизнь, — серьезно произнес он. — Я считал, что у нас с мистером Филаном очень доверительные отношения.

— До определенного времени. До того момента, как вам предложили полмиллиона, не так ли?

Снид не сразу нашелся с ответом, и Нейт бросился в атаку:

— Вы продаете не только свои показания, но и свои доверительные отношения с мистером Филаном, ведь правда, мистер Снид?

— Я пытаюсь предотвратить несправедливость.

— Как благородно. А если бы вам не заплатили, вы бы сделали то же самое?

Снид с трудом выдавил неуверенное «да», и Нейт разразился хохотом. Он смеялся громко и долго, глядя сначала на мрачные лица адвокатов, всячески старавшихся отвернуться или пониже опустить головы, потом — на Снида, после чего встал и, расхаживая вдоль своего конца стола, стал приговаривать: «Какое благородство!»

Отсмеявшись, Нейт заглянул в свои записи и продолжил:

— Мистер Филан умер девятого декабря. Его завещание было оглашено двадцать седьмого декабря. В этом интервале вы говорили кому-нибудь, что он был не в своем уме, когда подписывал завещание?

— Нет.

— Разумеется, нет. Вы ждали оглашения завещания, а затем, убедившись, что вы в нем не упомянуты, решили пойти к адвокатам и заключить с ними сделку, не так ли, мистер Снид?

— Нет, — ответил свидетель, но Нейт проигнорировал его ответ.

— Мистер Филан был психически больным человеком?

— Я не специалист в этой области.

— Но вы сказали, что он был не в своем уме. Это было его перманентное состояние?

— Бывало по-разному.

— И как долго «бывало по-разному»?

— Уже несколько лет.

— Сколько лет?

— Лет десять. Но это лишь мое предположение.

— За последние четырнадцать лет жизни мистер Филан написал одиннадцать завещаний, согласно одному из них он оставлял вам миллион долларов. Вам тогда приходило в голову сказать кому-либо, что он повредился рассудком?

— Это было не мое дело.

— Он когда-нибудь консультировался у психиатра?

— Насколько мне известно, нет.

— Вы никогда не советовали ему обратиться за помощью к профессионалам?

— Это было не моим делом — предлагать ему подобные вещи.

— Если бы вы нашли его на полу в припадке, то сказали бы кому-нибудь, что он, вероятно, нуждается во врачебной помощи?

— Разумеется, сказал бы.

— Если бы вы увидели, что он харкает кровью, сказали бы кому-нибудь об этом?

— Да.