Скажи, что ты моя - Элизабет Нуребэк (2019)

– Вы чего-то от меня хотите? – спросила я, заходя в ее кабинет.

– Садитесь, – сказала Анна-Лена и указала на стул напротив себя. Закончив какое-то дело, она повернулась ко мне.

– Я слышала, что у нас в последнее время возникли трудности?

– Мне кажется, у нас на редкость тихо и спокойно. Кто сказал, что у нас трудности?

– Кто – не имеет значения.

Бегающий взгляд, виноватая улыбка.

– Вы проявляли нетерпение и были грубы с проживающими.

– Так речь обо мне? Это со мной у кого-то были трудности?

Анна-Лена избегала смотреть мне в глаза, перебирала бумаги на столе.

– Горько это слышать, – продолжала я. – А что именно этот кто-то видел?

– Ну, она не говорит ничего конкретного, но…

– Тогда очень трудно что-либо обсуждать, – прервала я. – Если этот кто-то не видел, как я что-то делаю не так.

– Во всяком случае, у нее сложилось такое впечатление. И Грета жаловалась.

– Грета? – я засмеялась, чтобы показать, что я думаю по этому поводу. – А на что она не жалуется? Эта женщина считает, что все все делают не так. Она всегда недовольна. Вы бы это почувствовали, если бы хоть раз сами поработали со старичками.

Анна-Лена вздохнула, словно я сморозила несусветную глупость.

Интриги на работе мне уже поперек горла стоят. Особенно допросы такого рода. Они объединяются против меня, жалуются, что я якобы постоянно прошу меня подменить, ухожу раньше времени. Чего они только не придумают, чтобы испортить мне настроение! Однако все это высосано из пальца.

Я не самый общительный человек в коллективе, мне это хорошо известно. Видимо, в этом-то все и дело. Между тем я работаю здесь дольше всех. Я и Ритва. Скоро шестнадцать лет, как мы здесь. Что бы они делали без меня? Новые звездочки типа Анны-Лены обычно не задерживаются надолго. Чтобы справиться с такой работой, нужно нечто большее, чем желание поиграть в начальника. То, что на бумаге, принципиально отличается от повседневной работы. Теория – это одно, практика – совсем другое. Некоторые люди совсем далеки от реальности, это ясно.

– Я просто хотела это с вами обсудить, – сказала Анна-Лена и сделала важное лицо.

– Я всегда делаю свою работу наилучшим образом.

– Керстин, дорогая, почему вы сразу становитесь в оборонительную позицию? Мы должны поговорить об этом. На вас жалуются. Не в первый раз. Понимаю, что вам было тяжело в связи с мужем и все такое. Но работа не должна страдать.

Она не понимала. Ничего не понимала. Просто ни грамма.

Не говоря ни слова, я встала и вышла из кабинета. Анна-Лена вышла за мной в коридор и окликнула меня. Я сделала вид, что не слышу.

Сказать, что мне нравится здесь работать, было бы, мягко говоря, преувеличением. Бесконечные мелкие дрязги, разные мнения по поводу того, как делать работу и как ее распределять. Простые вещи усложняются, и в результате дел становится вдвое больше. Чаще всего именно мне приходится в конце концов все разбирать за всеми. А эта молодежь, которой удалось устроиться на почасовую! Разве не разумно было бы требовать, чтобы у них наличествовала хоть какая-то трудовая мораль? Они вообще плюют на старичков и выполняют только необходимый минимум. Они все усложняют, просят их подменить или звонят в последнюю минуту и сообщают, что заболели. И всегда это происходит в пятницу вечером или в понедельник утром. Я прибегаю и выручаю, когда могу. И что мне за это? Ни одного доброго слова. Мир неблагодарен.

Порой меня увлекает мысль о том, чтобы поменять место работы. Но мне скоро пятьдесят. Я слишком стара, никто не захочет меня брать, рынок труда для меня закрыт. Лучше уж я буду работать себе потихоньку в доме престарелых Хельшё, с этими противными коллегами и этим бестолковым руководством, которое само не знает, чего хочет.

Я зашла в комнату персонала.

– Скоро домой наконец-то! – произнесла Ритва с заметным финским акцентом.

– Да, – ответила я. – Наконец-то.