Лунные пряхи. Гончие псы Гавриила - Мэри Стюарт (2018)

– Не бойтесь, не в те дни, когда я за рулем, – улыбнулся Хамид. – И знаю меру. У меня хватает рассудка понимать, что это очень опасно. На разных людей наркотик действует по-разному. Когда вы обнаружите, что с вами происходит что-то неладное, чаще всего бывает уже поздно. Помните, он говорил, что пишет книгу? Если он останется здесь и будет курить марджун, он ее никогда не напишет. Из года в год он будет думать, что стоит ему только завтра сесть за стол, и он создаст лучшую книгу всех времен… но он никогда не сядет за стол. Вот что делает с человеком марджун; приносит видения и лишает желания понять их смысл. Он кончит, как тот старик: будет кашлять на солнцепеке и грезить наяву… Как вы поступите, если он вернется и скажет, что старушка вообще отказывается вас принять?

– Еще не думала.

– Знаете, как я поступил бы на вашем месте? Если он скажет, что леди Гарриет не желает вас видеть, заявите, что хотите услышать это от нее самой. Если он и на это не пойдет, скажите, что можете принять подобный запрет только от настоящего врача и хотите, чтобы ее незамедлительно осмотрел доктор из Бейрута. О, этого можно добиться, не повышая голоса. Спросите, какого доктора он порекомендует и в котором часу завтра ему будет удобно встретить вас. Затем позовите меня, и я вас отвезу.

Голос Хамида звучал почти без выражения, но я изумленно уставилась на него:

– Что вы предполагаете?

– Ничего. – Он снова пожал плечами. – Сдается мне, что дела здесь делаются так, как прикажет он. И нам остается лишь поверить ему на слово, что деньги давно кончились. Старая леди была – повторяю, была – очень богата.

– Но никому в семье дела не было… – начала я и запнулась.

Какой прок объяснять Хамиду, что никто в семье не претендовал на деньги тетушки Гарриет? Все мы дружно хотели только одного: чтобы дорогая родственница извлекала из своих богатств максимум удовольствия в том смысле, как она это понимает. Но все равно, дело здесь заключалось явно не в денежных расчетах. Я медленно произнесла:

– Если он не обманывает, говоря, что тетушка в добром здравии, то, значит, она сама в состоянии о себе позаботиться, и в то же время я совершенно уверена, что она не поблагодарит меня за то, что я вмешиваюсь не в свое дело. Единственное, чего мне хочется, – это узнать, вправду ли она, как говорится, крепка и здорова; если это так, то она имеет право делать со своими отвратительными бриллиантами все, что ей заблагорассудится. Может быть, Летман говорит правду и она в самом деле давно их распродала.

– Вполне вероятно. – Не знаю, о чем говорил сухой тон Хамида; то ли он размышлял о строгой экономии, с которой, очевидно, велось хозяйство во дворце, то ли вспомнил золотые часы на запястье Джона Летмана. – Не хочу строить никаких догадок, – добавил он, – просто уж очень скверный у меня характер.

– У меня тоже. А если он действительно курит марихуану… то есть гашиш… – Я вздохнула. – Ладно, решено. Что бы он ни сказал, я буду упрямиться. Ужасно неловко, что приходится вас здесь задерживать. Ваше терпение безгранично.

– Вы оплатили на целый день и мою машину, и мое время. Как я его провожу – не имеет значения, а сидеть на солнышке и курить не самая тяжелая работа. К тому же при этом экономится бензин.

Я рассмеялась:

– Во всем находите приятные стороны. Вы правы, мне необходимо увидеться с тетушкой Гарриет. Если понадобится, подниму скандал, но добьюсь своего.

– В этом нет нужды.

Я подскочила. Джон Летман подошел неслышно. Он быстро шел к нам вдоль затененной аркады, у него за спиной шагал Хассим. Похоже было, что наш новый приятель сильно спешит. А может быть, у него состоялся не очень приятный разговор. Во всяком случае, выглядел он на этот раз довольно бодро.

– Она меня примет?