Седьмая чаша - Кристофер Сэнсом (2010)

Двигаясь по Бишопсгейту, вскоре я увидел двойные деревянные ворота в высокой каменной ограде. Они были открыты, и я въехал в просторный, засыпанный снегом двор, посредине которого высилась часовня. Три стороны двора были образованы задними стенами построек, в качестве четвертой выступало длинное двухэтажное здание из серого камня, по виду очень старое. Некрашеные деревянные ставни некоторых окон были открыты. Между постройками тянулись узкие тропинки, по которым сновали люди. Значит, Бедлам все же не является чем-то вроде тюрьмы, и звона кандалов здесь не слышно.

Я остановил лошадь возле большой двери в торце здания, спешился и постучал. Дверь открыл мужчина плотного телосложения с грубо вылепленным насмешливым лицом и в грязном сером халате. На его широком кожаном поясе болталась тяжелая связка ключей.

— Я мастер Шардлейк, — представился я. — У меня договоренность о встрече с Адамом Кайтом.

Мужчина оценивающе оглядел мой наряд.

— Вы юрист, сэр?

— Да, а вы смотритель Шоумс?

— Нет, сэр, он отошел, но скоро должен вернуться. Я другой смотритель, Хоб Гибонс.

— Родители молодого Кайта уже здесь?

— Нет.

— Тогда я их подожду.

Смотритель отступил в сторону, пропуская меня внутрь.

— Добро пожаловать в чертоги безумия, — проговорил он, закрывая дверь. — Полагаете, вам удастся освободить Адама Кайта?

— Я на это надеюсь.

— Мы были бы рады, если бы он ушел. Из-за него нервничают другие психи, поэтому мы постоянно держим его взаперти. Некоторые считают, что он одержим.

— А что думаете вы, Гибонс?

Смотритель пожал плечами.

— Думать — не моя забота. — Он наклонился ближе. — Если у вас есть немного свободного времени, сэр, я могу показать вам наших знаменитостей: Короля Стульчака и Закованного Ученого. Всего за шиллинг.

После некоторых колебаний я протянул ему монету. Чем больше я узнаю о том, что здесь творится, тем лучше.

Гибонс повел меня по выбеленному коридору, который тянулся через все здание. Справа были окна, слева — ряд крашенных в зеленый цвет деревянных дверей. Было холодно, и в воздухе слабо пахло человеческими нечистотами.

— Сколько у вас пациентов?

— Тридцать, сэр. Разношерстная публика.

Я заметил, что на уровне человеческого роста в дверях вырезаны глазки. В проеме открытой двери стоял еще один служитель в сером халате и заглядывал в палату.

— Ты принес воду для мытья, Стивен? — послышался женский голос изнутри.

— Да, Алиса. Забрать твой ночной горшок?

Сцена выглядела вполне мирной, даже домашней. Перехватив мой взгляд, Гибонс улыбнулся.

— Алиса большую часть времени совершенно нормальна. Но бедняжка страдает падучей в тяжелой форме. Не успеешь оглянуться, как она вдруг валится на пол и принимается кататься в судорогах, брызгая пеной.

Я невольно подумал о Роджере.

— Ей разрешено приходить и уходить, когда она захочет. А вот этому парню — нет.

Смотритель остановился перед дверью, запертой на тяжелый засов, и улыбнулся мне, продемонстрировав обломанные серые зубы.

— Познакомьтесь с его величеством.

Он открыл смотровой глазок и отступил в сторону, чтобы я мог заглянуть внутрь.

Зрелище, представшее моему взгляду, заставило меня выдохнуть и сделать шаг назад. Квадратная камера с закрытыми ставнями на окнах освещалась единственной свечой, воткнутой в горлышко бутылки, стоящей на полу. На выкрашенном белой краской стульчаке для ночного горшка сидел невероятно жирный мужчина. Его борода была коротко подстрижена — в точности так же, как у нашего короля, каким его чеканят на монетах. Грузное тело было облачено в совершенно невероятный пестрый наряд, сшитый из разноцветных лоскутов. В руке больной держал трость для ходьбы, на один конец которой был насажен деревянный шар — по всей видимости, это был его «скипетр». На лысом черепе сумасшедшего красовалась бумажная корона, выкрашенная в желтый цвет.