Седьмая чаша - Кристофер Сэнсом (2010)

— Даю тебе слово. Я начну с того, что поговорю с коронером Харснетом. Гай, ты побудешь здесь с Дороти?

Он кивнул.

— Тогда идем, Барак.

— Вы взяли на себя непосильные обязательства, — проговорил Барак, спускаясь следом за мной по ступеням Гилдхолла. — Она зациклилась на том, чтобы поймать убийцу, и я не представляю, что с ней будет, если сделать этого не удастся.

— У нас все получится, — твердо сказал я.

В дальнем конце вымощенной булыжником площади я увидел облаченную в черное фигуру Харснета. Он разговаривал с высоким, крепким мужчиной лет тридцати. Незнакомец был одет очень дорого: под накинутой на плечи толстой шубой виднелся зеленый камзол с золотым кантом и рубашка, украшенная замысловатым испанским кружевом. На голове красовалась красная шапочка с белым пером, торчащим под залихватским углом. Ножны шпаги, висевшие на боку, были выполнены из великолепной кожи и инкрустированы золотом. Длинная медная борода добавляла великолепия облику этого господина.

В иных обстоятельствах я не рискнул бы вступать в полемику с королевским чиновником в общественном месте, да еще в тот момент, когда он занят беседой с человеком явно знатного происхождения и высокого положения, но сейчас, как никогда прежде, мной двигала ярость.

При моем приближении оба мужчины повернулись. Бородатый человек, в красивом лице которого ощущалась какая-то жесткость, с улыбкой взглянул на Харснета и проговорил:

— Правильно он сказал. Вот и Шардлейк. Явился не запылился.

Я посмотрел сначала на одного, потом на второго и задал вопрос:

— Что вы имеете в виду, сэр? Кто и что вам сказал?

Харснет тяжело вздохнул. Вблизи он выглядел куда более напряженным и озабоченным.

— Меня предупреждали, что вы можете остаться недовольны вердиктом, брат Шардлейк.

— Предупреждали? Но кто?

Тот, что был помоложе, указал на Барака:

— Избавьтесь от своей мелкой сошки, и я вам скажу.

Барак наградил его враждебным взглядом, но я кивнул и попросил помощника:

— Джек, скажи Дороти, что мне, возможно, придется задержаться, поэтому ей лучше отправляться домой. Я зайду к ней позже. А ты поезжай с ними.

Барак неохотно направился обратно к ратуше, а я повернулся к Харснету. Он смотрел на меня колючим взглядом. Его друг тоже. Мне вдруг стало не по себе.

— Рискну предположить, что вы пришли, желая выяснить, почему я отложил слушания, — спокойно проговорил Харснет.

— Да. — Я глубоко вздохнул. — Все это выглядит так, будто вы не хотите найти убийцу.

Высокий мужчина горько засмеялся.

— Вот в этом вы ошибаетесь, адвокат. — Он говорил глубоким, музыкальным голосом. — Ничего на свете мы не хотим больше.

— Тогда почему…

— У этого дела имеется политическая подоплека, — пояснил Харснет.

Он оглянулся и, убедившись, что нас никто не слышит, продолжал:

— Мне говорили, что вы выступите против моего решения. А говорил это архиепископ Кранмер.

— Кто?!

Взгляд светло-голубых глаз Харснета был прикован ко мне.

— Вы действительно больше всего на свете хотите отыскать убийцу мастера Эллиарда?

При упоминании имени Кранмера по моей спине пробежал холодок. Выходит, в смерть Роджера каким-то образом вовлечена высокая политика, с которой я поклялся не связываться больше во веки веков. Но затем я вспомнил изуродованное тело Роджера и искаженное горем лицо Дороти.

— Да, — ответил я.

Богато одетый незнакомец вновь рассмеялся.

— Вот видишь, Грегори, в чем в чем, а в смелости ему не откажешь.

— Кто вы, сэр? — напрямую спросил я.

Мое нахальство заставило мужчину нахмуриться.

— Это сэр Томас Сеймур, — сообщил Харснет, — брат последней королевы Джейн.

— Так что будьте поучтивее, приятель, — проворчал Сеймур.

На несколько мгновений я утратил дар речи.