— Да, — вздохнул я, — мне придется быть очень осторожным в разговоре с ней. И мне хотелось бы, чтобы ты вместе со мной встретился с тем человеком, который наткнулся на тело доктора у реки. Харснет организует эту встречу.

— Каков он, этот Харснет, при ближайшем знакомстве?

— Один из ярых, как мне кажется. Но при этом твердо стоит на земле. Умен, практичен.

В голову пришла неожиданная мысль.

— Но многие коронеры не такие. А ведь мы находимся на перекрестке, где сходятся полномочия четырех коронеров — Суррея, Кента, Мидлсекса и Лондона. Полагаю, Харснету следует проверить, не было ли похожих убийств в этих графствах. Я обязательно посоветую ему сделать это.

— Гиб Рук упоминал про жуткое убийство какого-то коттера.

— Но его наверняка убили не так, как Роджера, иначе он непременно сказал бы про это. Но все равно, возможно, с ним стоит поговорить. Хорошая мысль, спасибо, Барак, — добавил я, желая воодушевить помощника. — Видишь, какая от тебя польза!

— Хорошо, хоть кому-то смог помочь, — угрюмо откликнулся он.

Поколебавшись, я спросил:

— Ты сейчас подумал о Тамазин?

Барак пожал плечами.

— Она жалуется на то, что меня вечно не бывает дома. Я не потерплю, чтобы женщина указывала мне, куда ходить и куда не ходить.

— Может, она просто ревнует? — предположил я.

— Пусть сначала перестанет ныть и жаловаться, тогда, возможно, ее компания станет для меня более привлекательной.

— Она до сих пор страдает от того, что вы потеряли ребенка, Барак, — успокаивающим тоном произнес я. — Да и ты, как мне кажется, тоже. Общее горе должно вас объединить.

По злой гримасе, исказившей его лицо, я понял, что зашел слишком далеко.

— Это касается только нас, — грубо ответил он. — Если вы намереваетесь отправиться к миссис Эллиард, не забудьте о том, что родители Адама Кайта придут в три часа.

С этими словами он повернулся и вышел из кабинета.

Идя через Гейт-хаус-корт, я ловил на себе любопытные взгляды проходивших мимо адвокатов. Присяжные уже успели разнести новость о том, как прошли слушания, кроме того, некоторые из них видели, как я уходил вместе с Харснетом и сэром Томасом Сеймуром. Что ж, их любопытству суждено остаться неудовлетворенным. Я вошел в контору Роджера и поздоровался с его клерком.

— Здравствуйте, Бартлетт, — сказал я. — Как идут дела?

— Пытаюсь справляться, сэр, — ответил он своим бристольским говором. — Миссис Эллиард попросила меня организовать похороны, вот я и хотел спросить, можно ли забрать тело?

— Да, коронер разрешил.

— На этой неделе в суде должно слушаться два иска.

Я прикусил губу. Мне и на свою-то работу времени не хватало, а тут еще дела Роджера!

— Думаю, мы передадим эти дела барристерам, которым можно доверять и которые заплатят Дороти за работу, уже проделанную Роджером. Я назову тебе несколько имен.

— А я прослежу за тем, чтобы они заплатили, сэр.

— Спасибо, — с благодарностью улыбнулся я.

— Мастер Эллиард всегда был добр ко мне. Он был хорошим человеком.

Клерк смахнул непрошеную слезу.

— Это верно.

Я помолчал.

— Но так уж повелось, что адвокат, хочешь не хочешь, наживает себе врагов. Вы не припомните каких-нибудь недовольных клиентов или, возможно, других барристеров, которых он одолел в суде и которые могли затаить на него злость?

— Не знаю, что и сказать, сэр. Не припомню ни одного такого. Мастера Эллиарда все любили.

— Знаю. Тогда составьте для меня список всех клиентов и юристов, с которыми он профессионально общался с тех пор, как приехал из Бристоля. Вы сможете сделать это до вечера?

— Постараюсь, сэр.

Он помялся.

— Могу ли я спросить, что будет теперь? Говорят, слушания отложили?

— Будет проводиться расследование, и я принимаю в нем участие. Больше пока сказать ничего не могу, Бартлетт. А список, который я попросил вас составить, может помочь следствию.