Больная любовь - Джесс Хилл (2021)

Иногда умение мучителя выставить себя жертвой просто поражает. Доктор Мишель Джонс в своей диссертации опросила шестьдесят шесть мужчин, добровольно участвовавших в двенадцатинедельной программе по коррекции поведения, проводившейся в штате Южная Австралия. [26] Один из респондентов, Питер, использовал полученные знания о разных видах абьюза в качестве доказательства того, что именно он и был потерпевшим. То есть перевернул всю историю с ног на голову. «Питер заявил, что был жертвой сексуального насилия со стороны партнерши, потому что она отказывалась заниматься с ним любовью!» – восклицает Джонс.

Абьюзеры, которых суд признал виновными в применении силы, очень часто разыгрывают пострадавших в разговорах с консультантами линии Men’s Referral Service. Бретт Томлинсон утверждает, что у них, как правило, очень узнаваемый тон: «Если звонит женщина, она обычно просит, чтобы мы помогли остановить насилие. Если звонит мужчина, он называет себя жертвой и хочет, чтобы мы наказали обидчицу. В этом основная разница. Она слышна по интонациям говорящего: жертва как бы извиняется за то, что сейчас ей придется жаловаться, она не желает выставлять мужа в дурном свете, ей просто нужно, чтобы прекратилось давление. А ее половина заявляет: “Я пострадал, накажите ее. Куда мне ее отправить?”»

Для Мэтта Боултона неуважительное отношение окружающих было одним из главных поводов к жестокости. «Я не считал, что уважение надо заслужить, мне казалось, что это мое законное право». Боултон был абьюзером и вспоминает этот период как время крайней неуверенности в себе. «Мы поженились, когда нам исполнилось по двадцать лет. Ранее я жил с родителями, но не понимал, что это значит – быть мужем, да и вообще что значит быть мужчиной. Оглядываясь назад, я осознаю, что все еще был мальчишкой в теле мужчины. Мне все казалось игрой. Так считают многие парни, особенно в молодом возрасте». Когда Мэтт почувствовал, что не получает безусловного уважения, которого «заслуживает», он начал «переходить границы». По его словам, насилие нарастало постепенно: «Я стал повышать голос, грязно ругаться, называть жену обидными словами». С каждым следующим конфликтом ситуация понемногу ухудшалась, пока не дошло до рукоприкладства. «Опять же, я начинал с малого… Например, запирал дверь и заявлял: “Нет, мы обсудим это прямо сейчас”. Ударял кулаком в стену, бросался вещами… А потом останавливал себя, – вроде сдерживался».

Сегодня Боултон сам ведет группы по коррекции поведения. Его программа называется «Разорвать порочный круг» (Circuit Breaker). Она проводится в христианских общинах по всему южному Квинсленду, и на нее могут добровольно записаться мужчины, которые хотят избавиться от тяги к насилию. «Мы имеем дело с общенациональной эпидемией, – говорит Боултон. – При этом очень недостает специалистов, чтобы эффективно бороться с ней».

На первых занятиях участников просят рассказать, почему у них рождается потребность контролировать своих подруг. Снова и снова Боултон получает один и тот же ответ на этот вопрос: «Если парень сам сталкивался с давлением – буллингом в школе или насилием дома, а также с сексуальными домогательствами, – все это влияет на его восприятие мира. В нем как будто переключается тумблер, и он решает: “Никогда больше не позволю никому демонстрировать свою власть надо мной. Отныне и навсегда я сам буду хозяином положения”». При этом многие жестокие мужчины испытывают почти детскую потребность в любви – они ранимы и зависимы, но эта уязвимость и становится источником контроля и давления на близких.