Больная любовь - Джесс Хилл (2021)

Во время обеда Джоанна сказала Мэри, что собирается расстаться с Кевином. Потом подруга привезла ее обратно в мотель. Кевин спросил, хочет ли она здесь остаться еще на одну ночь. Джоанна ответила уклончиво. И тут незадачливый жених совсем потерял рассудок от страха, что она найдет себе кого-то другого. В этот момент, по свидетельству самого убийцы, Джоанна прилегла рядом на кровать. Тогда он потянулся руками к ее шее, а она сказала «Ой, Кевин, не надо!» и укусила его за палец. Он сдавил ее горло сильнее, она закричала, начала сопротивляться, а потом скатилась с кровати мертвая. Следователям преступник признался: «Она дала понять, что не хочет больше иметь со мной дела. Я испугался, разозлился, разнервничался. Я задушил ее, повинуясь минутному порыву». Впрочем, нельзя сказать, что он полностью потерял контроль над собой. По его же собственному свидетельству, в те минуты, когда он душил свою невесту, он перешел от импульсивной ярости к сознательному выбору. Кевин сказал детективу, записывавшему показания, что «сначала он наслаждался тем, что держит ее за горло», потом захотел отпустить ее, но знал, что не должен этого делать, потому что она тут же пойдет в полицию. Он душил ее шесть-восемь минут. За это время, по мнению Нейла Вебсдейла, стыд и ярость унижения, которые молодой человек испытывал от того, что его собирались покинуть, сменились другими эмоциями. «Выплескивая ярость, он очень быстро, хотя и временно, снова почувствовал свою силу и власть. К нему вернулась уверенность. Совершая убийство, он на краткий миг избавился от страха и тревоги», – полагает Вебсдейл. Но гордое чувство вседозволенности было очень кратким.

На краткое мгновение убийца, движимый яростью и унижением, снова чувствует себя «на коне». Страх и тревога покидают его, он упивается собственной властью.

Джоанна лежала мертвая на полу. И тут Кевин, как он говорит, «испугался» и «решил представить все произошедшее как несчастный случай». Он положил тело девушки на кровать, а затем придал трупу такую позу, будто смерть наступила после жесткого секса. Он снял с Джоанны одежду, оставил несколько укусов на соске и груди, проник пальцами во влагалище. Такое надругательство впоследствии особенно терзало Кевина – потом он признается, что стыдится этих действий больше, чем всего, что совершил прежде. На следующий день он, по его же словам, предпринял несколько попыток самоубийства. Один раз он сел в машину подруги, разогнался и попытался въехать в трактор на проселочной дороге. Потом он сбежал с места происшествия, но был пойман дорожной полицией, тут же признался в убийстве и рассказал, где находится тело жертвы.

Если мы посмотрим на это преступление с точки зрения феминистской теории, то, вероятно, не станем принимать во внимание рассказы Кевина о тяжелом детстве и появившемся впоследствии страха быть покинутым. Все это мы посчитаем мерзкими попытками оправдаться, вызывать жалость и уменьшить тяжесть своего преступления. Тогда Кевина следует представить просто еще одним агрессором, движимым желанием утвердить раз и навсегда свою власть и контроль.

Конечно, именно так это выглядит, если смотреть с позиции жертвы. Однако мы уже говорили, что есть большая разница в том, насколько сильным абьюзер кажется со стороны, и тем, как он себя ощущает. Это, как мне думается, один из главных пробелов в привычных интерпретациях домашнего насилия: не все понимают, что непосредственно перед тем, как мужчина продемонстрирует свою власть, он чувствует себя предельно уязвимым и беспомощным. Это происходит за доли секунды до того, как на него накатит волна гнева и гордыни, которые заставляют самоутверждаться и доминировать.