Её Дневник - Татьяна Адриевская (2020)

Николай Михайлович примчался раньше скорой – первый и единственный раз, когда я увидела бывших супругов вместе. И я совсем запуталась… он любил Марию Федоровну. Об этом кричал каждый жест, каждый взгляд и каждое слово, обращенное к ней. Возможно, тебе будет сложно представить, но этот большой и сильный мужчина поистине дрожал на пороге, а в его красивых голубых глазах, прикованных к лежащей на полу женщине, сквозили неподдельная боль и страдания. Он влетел в дом, торопил меня с одеждой для твоей матери, ругая, что я не подготовилась для поездки в больницу. Поднял её на руки так нежно и бережно, словно самое драгоценное сокровище своей жизни. Я чувствовала всю его безграничную, необъятную и такую несчастную любовь. Он твердил ей словно молитву до самого выхода: "Всё будет хорошо, только, пожалуйста, живи…". Я же осталась в доме с тобой, малышкой, которую не удостоили даже взглядом, и просила Бога, чтобы он не позволил тебе остаться без матери.

Николай Михайлович вернулся глубокой ночью. Бледный, безмолвный, словно слабая полупрозрачная тень того сильного властного человека, которого я знала. Стало всё понятно без слов. Единственное, что я у него спросила в тот день, с кем мне оставить его дочь. Он посмотрел на меня пустым, безразличным взглядом и попросил остаться с тобой до утра. Он даже не ждал моего ответа, развернулся и пошёл в комнату Марии Фёдоровны. А уже на утро в дом пришёл Михаил Львович. До безобразия обидная картина – несчастную женщину навестили лишь после смерти…

Я увидела их в зале, негромко спорящих между собой, и не посмела выдать своё присутствие. Возможно, только благодаря этому у меня появились некоторые ответы, на терзающие тебя вопросы. Николай Михайлович сидел перед отцом, зарыв голову в ладони, и смотрел в пустоту безжизненным взглядом. Я помню всё, что они говорили – каждое пропитанное горем слово, поэтому напишу тебе их разговор диалогами, чтобы ты поняла их слова не так, как услышала я, а составила собственное представление о правде…

– Почему? – с мольбой вопрошал он, хватаясь за волосы, его снова начинало трясти. – Я бы всё простил, всё! Но то, что ты просишь теперь… я не смогу…

Михаил Львович объяснял, что это лучший выход для всех, не слушал протесты разбитого горем сына. Они перебивали друг друга, повышали голос, пока сын не перекричал старшего:

– Я не возьму её! Никогда! Слышишь? Я бы принял обеих, принял бы девочку как свою, ради Маши пылинки бы с них сдувал! Но не одну! Исключено! Чтобы рядом со мной росло доказательство того, что его обещание даже глухого звука не стоит?

– Я не позволю твоим амбициям испортить моё имя! – уже в голос заспорил отец. – Хотел брака с ней? Знал, что она без памяти влюблена в другого? Теперь их нет обоих, а ты остался один на один со своими ошибками!

Николай Михайлович подскочил на ноги, взвыв от боли:

– Он обещал отступить! Умолял меня сделать её счастливой. Он знал, что нежилец! А я поверил, сделал всё, понимаешь? Всё ради неё, ради её счастья! Но чёртов ублюдок лишил меня надежды и покоя, когда вернулся! Это он убил мою жену! Клянусь, когда-нибудь я встречусь с ним на том свете и убью его своими собственными руками снова! За то, что он с ней сотворил!

– Девочка по всем документам твоя дочь! И виноват в этом только ты. Мария ушла от тебя больше года назад, а ты всё противился, не давал развод… И позволь заметить, ты уже женат на другой женщине…

– Наташа получила штамп в паспорте, большего я ей не обещал.