Лунное граффити - Кроули Кэт (2005)

Ал понимающе кивает, и мы молча глядим, как грязноватый шелк заводского дыма стелется по небу.

Немного погодя Ал спрашивает:

— Ну как?

— Никак. Время не хочет идти вспять.

Он улыбается:

— Вы встретитесь, подожди немножко. Он ос­ваивает нашу заводь, тем более что место здесь те­перь разрешенное. А ты ведь сегодня двенадцатый класс закончила? Пойдете тусить с Джезз?

— Да, встречаемся полдесятого в «Барриз».

— Поздновато.

— Идея Джезз: приключение «с позднего вече­ра и на всю ночь».

— Успеешь подсобить мне со стеклом? — спра­шивает Ал. Я киваю, и мы идем в дом.

Не могу без этой мастерской. Без жара, идуще­го от печи. Без ноющих мышц, когда помогаю Алу выдувать изделие. Тело ноет от тяжеленной сте­кольной массы на конце трубки. Все во мне ноет от мысли, что в таком невзрачном месте из ржав­чины, пота и железа возникает нечто столь же ос­лепительное, как любовь.

За встречу с Алом я должна благодарить миссис Джей, нашу учительницу по изо. В десятом классе она привела нас сюда на экскурсию: мы стояли за предохранительной сеткой и смотрели, как Ал и его помощник вращали на трубке стекло, плавили его в печи и снова вращали. От печи шел страшный жар, но мне казалось, что это я обдаю всех огнем. Так сильно мне еще никогда ничего не хотелось.

Ал предложил взять одного из нас на шестине­дельный курс стеклодувного ремесла бесплатно. Миссис Джей выбрала меня. Когда курс закончил­ся, Ал посоветовал мне учиться дальше. Половину платы за обучение я отрабатывала, раз в неделю уби­раясь в мастерской, а вторую половину вносили ма­ма и папа. Так продолжается и сейчас. Благодаря Алу вчера я закончила проект по изобразительному ис­кусству для собеседования в университете.

— Не отвлекайся.

С помощью ухваток из смоченных газет Ал об­жимает светящийся ком, придавая расплавленно­му стеклу форму. По его кивку я дую в мундштук и тут же «запираю» воздух большим пальцем: ва­за наполняется моим дыханием. Для придания окончательной формы в ход опять идут газеты. Бу­мага дымится, вспыхивает, сыплет искрами.

Опытные руки отделяют вазу от трубки так лег­ко, будто сосуд смывает потоком воды. Теперь, когда ваза поставлена в печь для обжига, Ал пово­рачивается ко мне:

— По-моему, тебе пора идти на повышение. Ты наверняка сможешь совмещать учебу в универси­тете с работой здесь, а работать будешь за деньги, а не за уроки. Никакой уборки. Только стекольное дело.

— Ой, правда? Я буду вашим помощником?

— Как Джек и Лиз. Что скажешь?

Ал — лучший мастер по стеклу в городе. Я ки­ваю с такой скоростью, словно хочу победить на конкурсе кивал.

Мы еще немного сидим на ступеньках, и я втайне надеюсь, что Тень вернется. Как всегда, когда думаю о нем, меня куда-то затягивает. Это не явь, не сон, а какой-то туманный голубой тоннель между тем и другим.

— Как дома? — спрашивает Ал.

— Нормально. Лучше. Папа по-прежнему жи­вет в сарае, но в дом заходит гораздо чаще, не только чтобы помыться. Скоро, думаю, переедет обратно.

— Отличная новость.

— Ага. С самого начала было ясно, что это вре­менно. К тому же они больше не ругаются, так что...

Смотрю через дорогу на спящего птенца. Пред­ставляю, как Тень сгибает руку и заливает серый бетон желтой краской. Разливает солнечный свет.

Пока папа не перекочевал в сарай, они с мамой дико ругались по самым тупым поводам. У мамы две работы: она стоматологическая медсестра и писатель. А папа у меня актер и фокусник и еще подрабатывает таксистом. Каждый из родителей проявлял богатое воображение, придумывая, куда другой засунул пульт от телевизора.