Лунное граффити - Кроули Кэт (2005)

— Я не в информационном центре, — слышит­ся из трубки. — Я ем гамбургер в «Барриз».

— Но если ты в «Барриз», то кто же тогда в ин­формационном центре?

— Джезз, — слышится торопливый голос. — Сматывайся оттуда. Мы сейчас подъедем, только уходи, не теряя ни секунды.

— Привет, Люси, — из окна высовывается Маль­кольм. Его темные зрачки направлены на меня.

— Бежим! — взвизгиваю я.

Мы бежим кратчайшим путем, за женский туа­лет, мимо учительской. Быстрее всех бегу я, пото­му что по собственному опыту знаю, кто такой Малькольм, а заглянув ему в глаза, не поручусь, что он меня не убьет.

— Мы оторвались? — кричит Джезз на ходу, и я отвечаю, что не знаю: оглядываться некогда.

— Вперед, вперед, — обгоняя меня, не своим голосом кричит Дэйзи. — Они где-то рядом.

Она оглядывается на бегу — и с размаху вреза­ется в охранника.

— Ничего себе, — трясет она головой. — Кто бы мог подумать.

Охранник оглядывает нас, мы — его, и мое бу­дущее тает на глазах, и тут Джезз невиннейшим тоном заявляет:

— Какое счастье, что мы вас встретили. Мы хо­тели срезать, пошли через школу — и вдруг ви­дим, какие-то типы грабят информационный центр. Мы пригрозили, что вызовем полицию, а они погнались за нами.

На премию «Золотой глобус» Джезз не тянет, но охранник верит.

— Стойте здесь, — говорит он. — Могут по­требоваться ваши показания.

Как только он исчезает, мы пускаемся бежать дальше. Встреч с Малькольмом Птахом мне до конца жизни хватит. Через две улицы от школы мы решаемся перевести дух.

— Ну, зато они не пошли грабить. — Голос Джезз еще дрожит от бега. — Все могло быть го­раздо хуже.

— И приключений ты получила, — тяжело ды­шит Дэйзи, прислонившись к забору. — С лихвой.

— Неплохо бы еще капельку романтической истории.

Едва Джезз произносит эти слова, как в конце улицы появляется розовая точка и мчится сквозь ночь, как рассвет в ускоренной перемотке. Вот и они, думаю я. Вот и Эд.

Вот и Эд, и у меня наконец-то будет возмож­ность все исправить. Сказать ему, что он умный, и наверняка есть какая-то причина, почему он не уме­ет читать. Да если и нет причины — мне все рав­но. Я скажу ему, что лучшей ночи, чем сегодняш­няя, когда мы смеялись и разговаривали, закрыв ли­ца руками, в моей жизни не было. Я скажу ему, что хочу провести с ним сегодняшний день, и завтраш­ний, и послезавтрашний; и в один из них я обяза­тельно поведу его в мастерскую Ала и покажу все свои работы. Покажу свойства стекла, как оно ме­няется от нагрева. Покажу, как оно остывает, пре­вращаясь в чудо, сделанное твоими руками.

— Чуете? — ликует Джезз. — Погода меняется.

— Слава Богу, — отзывается Дэйзи. — До смер­ти надоело потеть.

Я вытягиваю руки вверх, всей кожей ощущаю перемены. Под конец не бывает грома и молний. Только легкий бриз. Я чувствую себя как «Ника Самофракийская, крылатая богиня победы», кото­рую показывала мне миссис Джей. Мраморная ста­туя хранится в Париже, в Лувре. Ей снесло голо­ву, но вид у нее все равно торжествующий. Полуангел, получеловек с широко распростертыми крыльями.

Поворачиваюсь к Джезз и решительно заявляю:

— Я поцелую Эда.

Джезз улыбается.

Фургон тормозит, из него выпрыгивают Лео и Дилан. Лео идет к Джезз. Он расплывается в улыб­ке, и в этой улыбке то, чего раньше я не видела: Джезз ему нравится. Она сурово наставляет на не­го палец:

— Я не встречаюсь с уголовниками.

Смотрю, как он берет одну из бесчисленных ко­сичек и медленно наматывает на палец.

— Не пойду я в уголовники. Пора взрослеть.

Я открываю заднюю дверь фургона, и во мне снова «дзынь» наоборот:

— Здесь пусто.