Узел - Оксана Сергеева (2020)

О, а вот это уже интересно. Теперь я не тороплюсь никуда уходить. Стою и думаю, не хлебнуть ли прямо из бутылки, как волнительно все закрутилось. Зря она так. Даже я не стала бы действовать с Ником так прямолинейно. Самоубийца, блин.

— Такси подъехало. Пойдем, я тебя провожу, — говорит он вроде бы спокойно. Но я чувствую, сколько в его голосе клокочущей злости, и быстренько ретируюсь с поля боя, прихватив бокалы и шампанское.

Тося стоит на балконе второго этажа, оглядывая комнату взглядом полководца. Я поднимаюсь к ней и вручаю добытую бутылку.

— Господи, с кем я дружу. Ничего себе ты интриганка. Страшный человек.

— О, да-а, — протягивает Тося, — сама себе удивляюсь. И меня даже совесть не мучает, представляешь.

— Представляю, — поддакиваю я. — Сама видела, как ты свою совесть утопила в шампанском.

Таисия весело смеется. Я отпиваю из бокала большой глоток и первый раз за вечер чувствую вкус напитка. Чувствую свое опьянение. И дрожь, внезапно хлынувшую по позвоночнику.

— Больно ей, наверное, — без сочувствия говорит Григорьева.

— Угу, — киваю я.

Больно. Но для нее все разыгралось в течение часа, а моя боль и ревность жрали меня несколько месяцев. С того момента, как я узнала о похождениях Леднёва.

Во мне вдруг поднимается женская обида. И эту обиду мне хочется отомстить. Поэтому, когда Леднёв хватает меня под локоть, я вырываю руку. Вернее, пытаюсь, но его злость не оставляет мне шанса на свободу. Он затаскивает меня в спальню и закрывает дверь на ключ. Забавно, что раньше я стеснялась самой мысли о романе с этим малолеткой. Сейчас же мне наплевать, что о нас будут говорить завтра. Вроде любовь должна делать человека лучше. Кажется, из меня любовь сделала беспринципное чудовище.

Никита толкает меня на кровать, я опрокидываюсь на спину, и он задирает на мне платье.

— Я даже не знаю, что я сейчас с тобой сделаю.

— Ой-ли, по-моему, ты все прекрасно знаешь. — От волнения у меня вырывается истерический смешок. — Весь вечер, наверное, только об этом и мечтал, когда свою дуру за задницу лапал. Скажи, когда трахался с ней, меня представлял?

— Ты, правда, хочешь это знать? — Он нависает надо мной, и мы замираем, тяжело дыша и глядя друг другу в глаза.

— По крайней мере, я не крутила романчиков на стороне и не искала утешения в других объятиях.

— Ага, предпочитала мучиться в одиночестве.

— А ты притащил ее сюда! Специально? Хотел меня до белого каления довести? — продолжаю жалить его упреками.

— Это того стоило, правда? И месяцы интрижек, и испорченный праздник… Климова ревнует… это точно того стоило. Скоро совсем человеком станешь.

— Ждешь пылких признаний?

— Очень.

— Не дождешься!

— Еще как дождусь. У тебя будет время их придумать.

— Да пошел ты! — Что есть силы толкаю его в грудь.

Ник чуть отклоняется, это позволяет мне лишь привстать, но не выбраться из-под него.

Я знаю, что этот секс ничего не решит между нами. Никите будет нелегко простить свои безответные чувства, мне — его похождения. Но мука долгих дней, тоска и отчаяние, злость и ревность, все отметается прочь, и из этой огненной лавины чувств рождается безумное желание.

Мысли тонут в жадных поцелуях. Мы тонем…

Наши объятия больше похожи на схватку, нежели на ласку. Мы безжалостно мучаем друг друга, раздеваем, и постепенно злобная сила иссякает, сменившись на горячую страсть.

Воздух ползет к вискам. Липкий, влажный.

Ник ласкает меня. Целует каждый сантиметр кожи, гладит каждую впадинку.

Оттого как сильно я его хочу, ломит все тело. Эта потребность граничит с болью, до того она мучительна, но мне нужны его руки, его губы. Я хочу знать на вкус его всего.