Малуша. Пламя северных вод - Елизавета Дворецкая (2020)

Почувствовав, что все вдруг воззрились на нее, Мальфрид очнулась. Речи Сигвата навели ее на воспоминание: земля Бужанская, Бабина гора, седой старик, на чьем белом лбу как будто всегда лежал небесный луч. «На синем-море окияне стоит остров Буян, – рассказывал ей старик, чье имя она позабыла. – На острове на Буяне лежит нарочитая змея Македоница, всем змеям мать. На том острове сидит на осоке зеленой птица, всем птицам старшая; стоит там Сыр-Матёр-Дуб, а на нем сидит Ворон Воронович, всем воронам старший брат – как он встрепенется, все сине море всколыхнется…»

Не то чтобы она просила старика: он видел свою обязанность в том, чтобы обучать устройству мира всякого, кто к нему наведается. Но делать ей тогда было больше нечего, и она слушала, отдаваясь на волю вожатого, который своими слабыми глазами очень ясно видел все эти дива. Тот исток, где зарождается все сущее на свете – птицы, рыбы, звери…

– А… Что? – Мальфрид вдруг обнаружила, что все в гриднице смотрят на нее и чего-то ждут. – Ты что-то приказала, госпожа?

Вместо ответа Сванхейд перевела взгляд на Сигвата.

– И что же люди ответили?

– Ведогость сказал, что такое дело нельзя решить в один присест, нужно узнать волю богов, а для этого не всякий день пригоден. Что в тот день, когда боги отзовутся, он узнает, истинно ли Волхов желает получить свою невесту. Не хотел бы я быть вестником беды, но тебе, госпожа, следует обдумать… что ты будешь делать, когда из Перыни явятся за твоей внучкой, чтобы отдать ее Волхову.

– Что значит – отдать? – спросила Мальфрид.

Ей не полагалось задавать вопросы, но дело уж слишком близко касалось до нее. А все остальные молчали.

– Неужели родичи не рассказали тебе, зачем для Волхова всякий год избирают невесту? – удивился Сигват. – Госпожа, неужели твоя внучка не знает, какая честь ей предстоит?

– Этого не бывало уже много лет, – неохотно ответила Сванхейд. – Очень много. Лет пятнадцать, да, Шигберн?

– Это случилось в последний раз четырнадцать лет назад, – с готовностью пояснил Сигват. – Я посылал спросить у Ведогостя, уж он-то знает. Он сам и отвозил ту девушку на середину устья, откуда она сошла в волны со связанными руками, чтобы быстрее пойти ко дну. Ты, наверное, помнишь, какой был тяжелый год: страшное половодье весной, когда смывало селения, и сплошные дожди все лето.

– На новое лето Святослав к нам и приехал, – припомнил Шигберн. – Тогда и смиловались боги.

Сванхейд поджала губы: она вспомнила те дни и встревожилась еще сильнее. Появление двенадцатилетнего Святослава, присланного отцом, поозёры приняли как проявление возвращенной милости богов. И воспоминания эти были уж очень некстати.

– И я слышал, кое-кто поговаривал, что если Волх получит невесту, то взамен пошлет нам и князя, – закончил Сигват. – Прежнего или нового – этого нам пока неизвестно. Но у богов уж верно есть для нас то, в чем мы так нуждаемся!

Мальфрид слушала его почти спокойно – как ей казалось, хотя в груди похолодело. Она и правда не знала… никто ей не поведал, для чего Волху выбирают невесту. Она думала, что от нее требуется только участие в купальском обряде, а после того до новой весны ей предстоит лишь верховодить на супрядках, что не так уж трудно. Но Сигват же сказал… Та девушка… сошла в волны со связанными руками, чтобы быстрее пойти ко дну… Какая «та девушка»? На которую в ту злосчастную весну указала кость со стрелкой?

Чем яснее Мальфрид осознавала услышанное, тем неуютнее ей становилось. Как будто холодная бездна растворилась вдали, но с каждым ударом сердца придвигалась все ближе. Где-то внутри усиливалась зябкая дрожь. Не так уж трудно было доплыть от лодки, предусмотрительно уведенной лишь на перестрел, до берега. Но совсем иное – когда увезут на середину устья, откуда берега едва видны… и бросят со связанными руками, чтобы быстрее… Там уже никто не захочет, чтобы она выплыла. Выплывать будет нельзя…