Малуша. Пламя северных вод - Елизавета Дворецкая (2020)

– Я тоже, – Сванхейд вздохнула и не без труда поднялась со своего резного кресла: новые заботы тяжко легли на старые плечи. – Но пока я не вижу другого пути, попробуем этот. Не печалься, моя дорогая.

Она обернулась к Мальфрид и знаком подозвала ее к себе. Мальфрид подошла, и старуха обняла ее, притянула ее голову к себе на плечо. Мальфрид для этого пришлось согнуться – она с удивлением обнаружила, что выше ростом, чем ее прабабка. А казалось, та выше на голову – так величественно она держалась.

От платья Сванхейд веяло греческими благованиями – теми, что умиротворяют и одновременно воодушевляют, наполняют приятным чувством превосходства, создают ощущение роскоши и приволья, будто сидишь на вершине горы, откуда весь белый свет тебе открыт. Мальфрид знала эти запахи по Киеву – княгине Эльге всякий год привозили из Царьграда благовония, и все ее лари благоухали этим. А уж она порой отсылала их в дар своей свекрови. Сейчас они и будоражили в Мальфрид давние воспоминания, и напоняли верой в себя. Наш род – могуч, знают его и в Свеаланде, и в Корсуни, и в Таматархе, и в Царьграде, и даже на неведомом острове Крит. Мы не дадим погубить себя каким-то серым тучам над Волховом.

Девушка чувствовала, как слабы обнимащие ее руки. Но понимала и другое – какая сила духа стоит за этой слабостью старого тела. И отгоняла слезы, от страха просившиеся на глаза. Она тоже не с дерева слетела. Она – родная кровь Сванхейд, веточка от того же несокрушимого ясеня. Она никому не покажет слабости духа и стойко встретит судьбу, какой бы та ни была. Даже если ее бросят в воду со связанными руками.

* * *

Следующие день новостей не принес. Сванхейд позвала к себе Бергтора: кузнец раскидывал руны, и вдвоем они пытались истолковать советы богов.

– Эти дела не делаются быстро, – успокаивала Сванхейд свою правнучку. – Дева знатного рода – не курица, чтобы ее можно было зарезать в любой день, если кому-то захочется. В тот раз, пятнадцать лет назад, даже когда боги дали знак, что желают головы человечьей, в Перыни собирали «большое вече», со всех до одного родов, допущенных к принесению жертв. И люди не так уж охотно поддерживают такие дела. Каждый понимает: следующее лето тоже может выпасть плохим, и тогда на месте этой девушки уже окажется его дочь или будущая невестка. Никто не хочет, чтобы головы человечьи отдавались в жертву легко!

Мальфрид старалась держаться достойно, и в гриднице это ей удавалось. Но при мысли о Колоске – а о нем она думала почти постоянно – в душе поднималась буря. Ее тянуло к ребенку – ведь может статься, что через несколько дней он потеряет ее навсегда! Даже не успев запомнить лицо своей настоящей матери! Но стоило ей увидеть свое чадо, как мужество ее покидало. И Мальфрид уходила, чтобы рвущиеся наружу рыдания не мешали ей размышлять.

Она не могла просто сидеть и ждать: какую волю явят боги, как ее истолкуют в Перыни? Удастся ли Сванхейд «договориться», как она обозначала сложное сочетание подкупов, лести и угроз, которые могла применить к людям, имеющим влияние на дело.

А непогода продолжалась. День за днем серые небеса набрасывали за землю-мать легкую, прохладную водяную сеть. Даже на мостках двора стояли лужи. Стоило дождю прекратиться, Мальфрид с надеждой всматривалась в небеса, но голубые оконца среди туч скоро затягивало снова.

Конечно, затворить ли небесные источники или дальше держать их открытыми, находится в воле богов. Но здесь, на земле, жизнь и смерть Мальфрид зависят по большей части от жрецов. Все они происходили из местных старых родов и имели в них большое влияние. Взяв себе день на раздумье, Сванхейд намеревалась пригласить к себе одного-другого и вызнать их мнение, пока последний жребий не брошен.

– Теперь жалею, что не настояла до сих пор на женитьбе Бера, – вздохнула как-то Сванхейд.