Малуша. Пламя северных вод - Елизавета Дворецкая (2020)

Малуша резко вдохнула, как при виде внезапной опасности. Но это был не страх, а скорее потрясение от прикосновения к чему-то потаенному. Малуша вцепилась в лавку, обливаясь дрожью, но глаз не отвела. Это же не настоящая звериная морда, это личина. Очень похоже, если не приглядываться, но ниже звериной морды видно рыжеватую короткую бороду и вполне человеческую шею. И шкура у него прикрывает только спину, а под ней – обычная рубаха и порты из некрашеной шерсти. Это человек, убеждала себя Малуша. Человек… Но с трудом верила: даже видя человека под медвежьей личиной, она не могла унять волнения от близости иного. Это далеко не обычный человек. И почему-то исходящий от него живой человеческий запах тревожил и смущал ее сильнее, чем могла бы испугать звериная вонь.

– Ступай к печи, ноги грей, – велел он.

Малуша не сразу решилась встать с места, которое уже сочла безопасным; хозяин, видимо, решил, что у нее нет сил, поэтому сам поднял ее за руку, отвел к печи и усадил на край лежанки. Потом опустился на колени и стал стаскивать с ее ноги мокрый чулок. Потом освободил левую ногу от обуви и тоже снял чулок. Повесил на загородочку, нарочно для сушку устроенную. Пощупал, проверяя, не обморожены ли пальцы. Вернулся с волчьей шкурой, знаком велел Малуше поднять ноги на лавку и завернул их в шкуру.

– Сиди так, отогревайся.

Потом погремел посудой возле стола в углу – стол был маленький, только вдвоем усесться, – принес Малуше миску каши из толченого проса и кусок хлеба. Она несколько удивилась – у лесного оборотня есть хлеб? Несмотря на голод, помедлила: приняв еды Князя-Медведя, она признает его власть над собой.

– Ешь, ешь, – он заметил ее колебания. – Коли боги тебя ко мне привели, значит, надо так.

– И что? – Малуша взглянула на него чуть исподлобья, но почти прямо. – Я должна здесь остаться?

– Сама решай, – Князь-Медведь сел близ устья печки, где внутри виднелись пылающие угли. – Тебе Бура-баба что сказала?

– Направо пойду – буду жить как люди, – поуспокоившись, Малуша вспомнила бабкино напутствие довольно отчетливо. – А налево пойду – особенную судьбу найду. Себе и… и не только себе.

Упомянуть о ребенке она пока не решилась.

– А ты хочешь жить как люди? – Князь-Медведь сидел к ней боком, но голову повернул в ее сторону.

– Как люди для меня хотят – нет, – негромко, но решительно ответила Малуша.

Как люди – это значит выйти замуж за кого-то из Выбут, ему родить княжеское дитя и забыть все былое: своих предков Олеговичей, своих дедов – князей деревских, свои мечты и надежды на возвышение… И для себя, и для дитяти. До рождения обречь его, наследника стольких княжеских родов, на обычную жизнь весняка. И хотя Малуша по опыту знала, как непроста желанная ей доля, мысли отказаться от нее все в ней противилось.

– Я тебя силой держать не стану, – сказал Князь-Медведь. – Хочешь – переночуй да возвращайся в белый свет. Я тебе и дорогу укажу. Ну а там уж придется волю родичей исполнять.

– А если я не захочу… возвращаться?

Князь-Медведь не ответил ей сразу, а какое-то время молча сидел, глядя на нее сквозь глазные отверстия личины. Словно прикидывал – а нужна ли она ему тут? Малуша сидела замерев, едва дыша, как будто решалась ее судьба. Забыла даже про миску каши, стоявшую у нее на коленях. Но сама не знала, чего хочет. Уйти? Остаться? Жить в этой берлоге, вместе с этим существом – не то человеком, не то зверем? Этого ли она желала? Может, в Выбутах оно все же лучше?

Вернувшись домой и согласившись жить в Выбутах, она решит судьбу свою и дитяти навсегда. А жить здесь, за гранью Нави – все равно что под землей. В белом свете судьбы осуществляются, а здесь они зреют. Если она сможет вырастить свою особую судьбу, выносить истинное дитя Зари, то не в Выбутах, а только здесь. А когда судьба прорастет, то сама скажется.

Пусть мудрость Нави ее научит, как быть!