Рейдер - Мария Коваленко (2020)

Можно было еще добавить «ваш несостоявшийся зять», но чувство юмора внезапно подвело Берга, и он дипломатично смолчал.

Меньше слов, минимум иронии — короче встреча. Деловая беседа и без того утекла в ненужное русло, а свободного времени, чтобы выслушивать угрозы, у него не было. Он бы сам кое-кому пригрозил. Например, содержанием под домашним арестом, а лучше поркой. Марина ни слова не сказала о встрече с Романовским. Даже не намекнула, и сейчас он как псих, повернутый на потере контроля, мечтал добраться поскорее до того самого ресторана и втолковать упрямице, в чем именно она не права.

Часть 2.

За всю свою сознательную жизнь Марина жила под одной крышей только с двумя мужчинами: с отцом и с Глебом. Обоих она любила. От обоих ушла тогда, когда посчитала нужным. И вот третий — Берг. Выражение «Бог любит троицу» явно было не про этот случай. Аарон был деспотом, руководствовался только своими правилами и своим удобством. Если бы не типичная для его нации любовь к торгу, жить с ним было бы невыносимо.

Торг спасал. Так за чашку утреннего кофе она отбила себе право на кабинет. «Полдня ежедневно в одиночестве и без ценных указаний!» — рискованно было даже пытаться ставить такие условия, но Аарон согласился. За обязанность по вечерам сопровождать его на встречах или просто ужинать в ресторане удалось выменять клятвенное обещание не скрывать никакой информации, каким бы путем та ни была добыта.

С отцом на подобные послабления можно было и не надеяться, а о плодотворной совместной работе даже думать не приходилось. «Тюрьма ВИП-уровня» — так Марина охарактеризовала Аарону свое временное пристанище. «С самым лучшим тюремщиком на земле», — в ответ на это важно добавил Берг.

В целом он был прав. К середине недели, устав от стычек, они выработали правила совместного проживания, и быт наладился. Для Марины эти условия представляли собой свод запретов, но Берг упрямо продолжал именовать их правилами.

— Раньше семи не вставать, — озвучил он тогда первый пункт.

Требование было смешным, но откуда ноги растут, Рогозина понимала.

— Не разгуливать по квартире в нижнем белье. Даже в пижаме! В случае нарушения наказание последует незамедлительно, — Берг плотоядно ухмыльнулся, — в моей постели.

— А можно этот запрет сделать взаимным? — Марина попыталась побороться за равноправие.

— Демократию никто не обещал, — ответ был предсказуем. — И третье…

— У нас как в сказке — три условия.

— Почти. Вместо «пойди, не знаю куда» выходить запрещаю вообще.

Она уже набрала полную грудь воздуха, чтобы сказать, что думает по этому поводу, как Аарон внес уточнение:

— Ты ни в коем случае нигде не должна находиться одна. Исключение — эта квартира. Захочешь куда-то попасть, бери Диму. Он теперь в полном твоем распоряжении вместе с машиной. Маникюр, педикюр и прочий груминг* — все с ним! Ни в чем себе не отказывай.

Еще не позабыв, как Дима с легкостью вскрыл ее квартиру и потребовал кофе, Марина от такого широкого жеста особой радости поначалу не испытала. Телохранителей или личного водителя отродясь не было. Но уже на следующий день, когда на улице ее чуть не толкнули в лужу, и Дима неимоверным образом удержал от падения, начала понимать всю прелесть наличия супермена в собственном пользовании.

Обладая неприметной внешностью, Дима незаметно следовал за ней повсюду. Редкие визиты в офис, прогулки по улице с целью проветрить мозг, поездки за вещами в ее квартиру — он не навязывал свою компанию и не отставал. Человек-тень. Даже сейчас, сидя напротив Андрея Романовского в роскошном ресторане, она, пусть и не видела, где именно он находится, но ощущала присутствие.

— Ты словно здесь и одновременно где-то еще, — ее состояние не укрылось от собеседника.