Ледяной дождь - Стюарт Макбрайд (2019)

– Эта вонючая маленькая корова забрала его и не позволяет с ним видеться! Он мой внук, а я не могу его видеть! И что она за мать? Какая мать запрещает отцу видеться с собственным сыном? Она не заслужила права быть матерью!

– Где он? – повторил Логан.

– Ничего ему не говори, Даррен!

Даррен показал пальцем на дверь маленькой спальни за спиной констебля.

– Он только что заснул, – сказал он так тихо, что Логан едва его расслышал.

Женщина-констебль шагнула в направлении спальни, Логан кивнул. Она вошла и вернулась, ведя за руку заспанного маленького мальчика в желто-синей пижаме из шотландки. Он зевал и сонными глазами смотрел на людей в гостиной.

– Пойдем, Ричард, – сказал Логан. – Пора домой.

15

Напротив входной двери в дом Даррена Колдвелла стояла патрульная машина с выключенными фарами и заглушённым мотором. Внутри дома один из прикрепленных к Логану полисменов зачитывал молодому человеку его права, в то время как его мать, в слезах и в полубессознательном состоянии, лежала на светло-зеленом диване. А маленький Ричард Эрскин крепко спал.

Вздохнув, Логан вышел на порог. Внутри было душно, и он начинал жалеть Даррена. Парень сам был еще ребенком. И он всего лишь хотел видеть своего сына. Может быть, общаться с ним какое-то время. Наблюдать, как он растет. А в результате получит судимость и, вдобавок ко всему, судебный запрет с ним видеться.

Воздух изо рта выходил в виде молочно-белых завитков. Холодало. Логан еще не решил, как поступить с владельцем гаража Броудстейна. Поддерживать ложное алиби – значит создавать препятствие исполнению правосудия. И не важно, что мальчика они нашли. Алиби или нет, Даррена взяли с поличным.

Но все-таки препятствие исполнению правосудия – правонарушение серьезное…

Он засунул руки глубже в карманы и прошел на улицу, под холодный моросящий дождь. В домах ни звука, шторы опущены, никого особенно не интересует, что полицейские делают в доме Колдвеллов.

Предупреждение или все-таки обвинение предъявить?

Он зябко поежился и пошел обратно к дому, посматривая по дороге на маленький сад с окантовкой из умирающих розовых кустов, потом на бледно-голубую «вольво». Достал мобильник и набрал по памяти номер гаража Броудстейна.

Через пять минут Логан уже стоял перед Дарреном Колдвеллом в маленькой кухне; полицейские остались в гостиной, с чашками чая в руках и выражением крайнего удивления на лице. Даррен стоял, прислонившись к раковине, и сквозь свое отражение в кухонном окне смотрел на темный сад.

– Меня посадят? – прошептал он.

– Даррен, ты уверен, что не хочешь изменить свои показания?

Его отражение в темном оконном стекле закусило губу и покачало головой.

– Нет, – ответил он. – Нет, это я сделал. – Вытер глаза рукавом и шмыгнул носом. – Это я его украл.

Логан прислонился к кухонному столу:

– Нет, не ты.

– Я!

– Ты был на работе. А «вольво», в котором ты чинил проводку, это машина твоей матери. Я позвонил в гараж и проверил регистрационный номер. Ты ей свою машину отдал. И это она украла Ричарда Эрскина, а не ты.

– Я это был, я! Говорю вам, это я был!

Логан промолчал: пусть тишина подольше продлится. В гостиной включили телевизор, оттуда доносились приглушенные голоса и смех.

– Ты уверен, что хочешь это сделать, Даррен?

Даррен был уверен.

В молчании они вернулись в штаб-квартиру. Всю дорогу Даррен Колдвелл смотрел в окно на проносившиеся мимо залитые светом улицы. Логан передал его с рук на руки дежурному сержанту, посмотрел, как содержимое карманов Даррена перекочевало на небольшой синий поднос, было пересчитано и описано. Вместе с брючным ремнем и шнурками от ботинок. На лице Даррена выступил пот, глаза покраснели, в них блеснули слезы. Логан очень старался не чувствовать себя виноватым.