– Иногда миссионерские поездки бывают опасными.

Женщина кивает и делает глубокий вдох.

– Последний вопрос. Что вы сделали для Марка, за что он больше всего вам благодарен?

Я опускаю глаза. Из всего, что я сказала после того, как вошла в банк, это кажется самой большой ложью.

– Я спасла ему жизнь.

Женщина кладет холодную руку на мою ладонь.

– Берегите своего брата теперь, когда родителей больше нет.

Я молча киваю. Вряд ли у меня получится что-то ответить из-за комка в горле.

– Подождите меня у двери в конце зала. Я подойду через минуту.

Ровно через минуту женщина открывает дверь изнутри и ведет меня в комнату, наполненную затхлым воздухом. Я вижу ряды блестящих металлических дверей. Несколько верхних рядов – маленькие сейфы размером около десяти сантиметров, пронумерованные числами от трехсот до четырехсот. Два ряда сейфов побольше пронумерованы числами от шестисот до семисот. Нижний ряд – самые крупные сейфы размером около двадцати сантиметров. Все они пронумерованы числами от девятисот до тысячи.

Женщина подходит к небольшому металлическому столу, который находится в центре комнаты, и опускается на колени перед ячейкой 911. Она достает два ключа из кармана и медленно поворачивает каждый, словно это священный акт, ритуал по освобождению секретов ячейки. Я пытаюсь представить, что находится за этой дверцей. Внезапно женщина вынимает ключи и встает, протягивая мне один.

– Вы можете забрать его себе, раз уже вернулись.

Я качаю головой. Что бы ни лежало в ячейке, я не смогу вернуться сюда еще раз.

– Он мне не понадобится. Но спасибо.

Женщина смотрит на меня так, словно хочет что-то сказать. Но она молча кивает и выходит, закрывая за собой дверь.

Моя взгляд останавливается на ячейке 911, и внезапно комната становится слишком тесной, слишком тихой. Сердце стучит в груди так сильно, что я слышу удары в ушах. Я наклоняюсь и дотрагиваюсь до холодного металла. Интересно, почему у меня гудит тело – от предвкушения или от ужаса? Я пытаюсь отмахнуться от этого чувства и медленно открываю дверцу.

Я вижу лишь черноту.

Я чувствую под пальцами грубый холщовый материал и вынимаю предмет. Он тяжелее, чем я рассчитывала. После нескольких хороших рывков он оказывается у меня в руках.

Это маленькая черная сумка.

Я внимательно осматриваю ее. Никаких надписей, знаков или отметок. Я хмурюсь и оглядываюсь. В комнате нет камер. Поэтому я кладу сумку на стол и открываю ее. У меня резко перехватывает дыхание.

Но не стопки стодолларовых купюр заставляют меня забыть о необходимости дышать. Всему виной аккуратно сложенный пополам лист бумаги с надписью «Прочитай меня», выведенной очень знакомым убористым почерком.

Я разворачиваю его и чувствую, как земля уходит из-под ног.

Привет, Саша,

Если ты это читаешь, значит, только что получила доступ к сейфовой ячейке без ключа. Сказал бы, что впечатлен, но я и так знал, что ты справишься.

Давай сразу разберемся с очевидным. Нет, у тебя не галлюцинации. Нет, я не умер.

Я с трудом делаю вдох. «Как это возможно?»

Помнишь, я сказал тебе, что никто в семье не понимал меня, кроме двоюродного брата, с которым я редко виделся? Он на полгода младше меня, и я всегда считал его своим настоящим братом. Как и всем нам, дядя Джино дал ему традиционное итальянское имя: Антонио.

Когда ему исполнилось восемнадцать, он навсегда уехал из дома. Это было его мечтой. Он сменил свою фамилию Розетти на девичью фамилию своей матери: Диксон.

У меня подкашиваются ноги, и я падаю на металлический стул. «Вот это поворот».