Невинные - Джим Чайковски, Ребекка Кантрелл (2015)

Скорбное выражение омрачило черты Цао.

— Это единственный способ вернуть их в темные земли и восстановить равновесие здесь.

Один из монахов осторожно коснулся пальцем одеяния Цао, словно призывая его поторопиться. Для этих душ, привыкших к уединению и тишине, подобный простой жест, вероятно, был все равно что яростное встряхивание за плечо.

Цао кивнул.

— И ныне нам предстоит свершить куда более трудное деяние. В последние несколько месяцев тьма набирает силу. Князь тьмы, что правит там, внизу — тот, кого вы именуете Люцифером, — сумел расшатать свои оковы, и этого будет достаточно, чтобы взломать поверхность озера. Мы должны открыть врата и восстановить его сломанные кандалы, прежде чем он полностью сбросит их.

— И как нам это сделать? — спросила Эрин.

— Мы должны призвать его к вратам, приманить тем, против чего он не сможет устоять. — Цао обвел взглядом трех гостей, стоящих вокруг стола. — Наследники этого мира: Воитель, Женщина и Рыцарь, обуздавший темную кровь, кровь самого князя.

Эрин побледнела. Джордан встряхнул головой:

— Другими словами, мы — приманка.

Даже Рун, казалось, был потрясен. Он неотрывно смотрел на поднос, словно ища ответа в россыпях песка.

— А когда Люцифер будет призван, что мы должны сделать? Как нам сковать его заново?

— Мы приготовились к этому дню тысячелетия назад. Этот благословенный храм был высечен в сердце горы на краю этой долины не только затем, чтобы хранить эти три камня, но и ради того, чтобы оберегать великое сокровище, созданное одной-единственной парой рук. Лишь Просвещенный мог сотворить подобное совершенство.

Цао повернулся и поклонился статуе.

— Будда, — произнесла Эрин с благоговением в голосе.

Три монаха подошли к изваянию, и Цао открыл дверцув животе Будды, настолько идеально сливавшуюся с остальной поверхностью, что даже Элизабет ранее не заметила ее. Из открывшейся ниши два монаха извлекли большой ларец из полированного белого дерева, по бокам украшенный нарисованными цветами лотоса.

Судя по напряжению на лицах монахов, вес ларца был огромен. И все же они держали его на весу, как будто боялись допустить, чтобы он коснулся земли. Так они и стояли, когда Цао откинул крышку — и из ларца хлынул ощутимый поток святости.

Сангвинисты ахнули. Рун подался поближе к ларцу, привлеченный этим источником благой силы. Элизабет отпрянула, ей хотелось убежать прочь — святость, излучаемая ларцом, обнажала темные уголки ее души.

Даже лев склонился перед открытым ларцом, распростершись на животе.

Джордан и Эрин шагнули ближе, чтобы увидеть скрытое внутри сокровище.

— Цепи, — произнес Стоун. — Серебряные цепи.

Его слова лишь в малой степени отражали их красоту. Цепи были сотворены из чистейшего серебра, от них исходил благой свет. Каждое звено было идеально, резьба на них изображала все живое, что бегает и растет под солнцем. Это был сам первозданный мир, воплощенный в серебре.

— И мы сможем сковать Люцифера этими цепями? —спросила Эрин.

Цао посмотрел на нее, затем на Джордана.

— Не вы двое. Лишь существа, подобные нам самим или вашим спутникам, способны пронести это сокровище сквозь грани пирамиды света. Для тех, чьи сердца все еще бьются, пересечение этого барьера станет смертью. Невредимыми смогут пройти лишь проклятые, уравновесившие свет и тьму внутри себя.

Цао поклонился своим собратьям-монахам, затем сангвинистам.

Христиан вышел вперед.

— Позвольте мне пойти. Рун должен охранять один из столпов пирамиды. Но я могу войти в пирамиду и отнести эти цепи к Люциферу.

— Но не один, — вмешалась София. — Я пойду с тобой.

Судя по тому, как напряжены были плечи монахов, державших ларец, нужны были два сангвиниста, чтобы нести этот груз. Возможно, три. Но Элизабет придержала язык. Она не пойдет, если ей не прикажут — а возможно, и в этом случае.