Невинные - Джим Чайковски, Ребекка Кантрелл (2015)

Те двое шагнули с каменистого берега, неся тяжелый ларец. Как и обещал Цао, сангвинисты прошли через внешнюю грань огненной пирамиды баз малейшего труда. Но когда они оказались на льду, исходящая из озера скверна заметно ослабила их. Ноги подламывались под тяжестью ларца. Трещины, расколовшие лед, делали их путь еще более опасным; им приходилось огибать полыньи, и это замедляло их продвижение.

Чувствуя, как от страха кружится голова, Эрин повернулась к Джордану, жалея, что тот не рядом с нею.

Стоун заметил, что она смотрит на него, и приоткрыл рот, чтобы что-то крикнуть ей — но за его спиной блеснуло серебристое лезвие.

— Джордан! Берегись... — закричала Эрин.

Затем холодные твердые пальцы сомкнулись вокруг ее шеи, не давая вымолвить ни слова, не давая даже вздохнуть.

Глава 40

20 марта, 12 часов 04 минуты

по непальскому времени

Долина Цум, Непал

Услышав крик Эрин, Джордан отреагировал мгновенно, повинуясь усвоенным в армии инстинктам. Он кинулся наземь — и длинное изогнутое лезвие просвистело над его головой.

Разминувшись с намеченной целью, стальной клинок скользящим ударом зацепил изумрудный камень в чаше, отчего тот слетел с места и покатился, ударяясь о края чаши. Джордан рухнул на снег у основания столпа, перекатился на бок, выхватил свой «Кольт» и выстрелил в грудь монаху, снова занесшему меч.

Зная, что его противник — стригой, Джордан разрядил в него весь магазин. Монах отлетел назад, выпав из изумрудной сферы, и упал навзничь на мерзлую землю. Плоть на его груди дымилась от соприкосновения с серебряными пулями, под телом расплывалась лужа черной крови.

Джордан развернулся, его тело, все еще настроенное на пение камня, отозвалось неслышным тревожным гулом. Когда вращающийся самоцвет выкатился из чаши и полетел наземь, сержант нырнул за ним, вытянув руку. Но его пальцы лишь скользнули по гладким граням, и Арбор упал в снег у подножия столпа.

Словно от силы этого соударения, громовой удар сотряс землю. Джордан подполз к самоцвету, все еще сиявшему в снегу. Но урон уже был нанесен. Изумрудная сфера вокруг Джордана оставалась целой, по-прежнему сверкая пламенем, но одна из опор пирамиды исчезла.

«Нужно вернуть его, пока не слишком...»

Череда резких хлопков раздалась поблизости, прозвучав с громкостью оружейных выстрелов и эхом отразившись от поверхности озера.

Джордан поднял взгляд и увидел, что лед раскалывается, разлетается осколками, словно зеркало, брошенное на пол. Но то, что прежде отражало это зеркало, было не светом, а тьмою, тем, что не было предназначено для этого мира.

И оно вырвалось на свободу.

Над поверхностью озера возникали существа; они карабкались, ползли и перекатывались по льду. Эта орда спешила к берегу — в основном направляясь к Джордану, к сломанной опоре пирамиды, чувствуя, что там можно проскользнуть.

Стоун отшатнулся, повинуясь древнейшим инстинктам, доставшимся в наследство от дальних предков человечества. Его мозг не в силах был принять то, что видели глаза, но одновременно не мог и отрицать это. Желудок сжимался от созерцания этого ужаса, который разум не мог полностью вместить. Но когда его пальцы коснулись внутренней поверхности огненной сферы, все еще окружавшей его, боль пронзила руку до самого плеча. Он отдернул руку — от почерневших ногтей поднимался дымок.

Стоун осознал, что заперт в этой сфере и не может сбежать из нее. Ах да, монах же предупреждал...

«Для тех, чьи сердца все еще бьются, пересечение этого барьера станет смертью».

Но у мерзких тварей, которые выползали из озера, не было сердец, не было подобных ограничений.