Невинные - Джим Чайковски, Ребекка Кантрелл (2015)

И когда Леопольд представил себе этот ветер, окружающая тьма разорвалась, словно ее сдуло ураганом. Он обнаружил себя в постели, а под собой — обнаженное женское тело. Алая струйка струилась по шее женщины, стекала между грудей, пятная висящий там медальон. Глаза женщины, зеленые, словно листья дуба, смотрели на Леопольда. Они были широко раскрыты от ужаса и боли и умоляли его отпустить ее.

Задохнувшись, он отвел взгляд и увидел роскошно обставленную комнату. Плотные серебристые занавеси на окнах были задернуты, чтобы не пустить внутрь солнечный свет, но он знал, что скоро можно будет открыть их. Вечное ощущение времени, внутренние часы, которыми был наделен любой сангвинист, подсказывали ему, что до заката осталось менее часа.

На холодном мраморном полу по обе стороны кровати лежали другие тела, нагие и недвижные. Леопольд насчитал девять.

«Должно быть, сидящий во мне демон был голоден».

Но не только демон был причастен к этому.

В помещении присутствовали еще пол дюжины стригоев; некоторые из них были погружены в вялость и дрему, другие продолжали пировать на крови жертв. Опьяняющий запах крови висел в воздухе, соблазняя Леопольда присоединиться к этой бойне. Но он чувствовал, что его желудок полон.

«Быть может, поэтому мне и удалось вырываться, пусть даже на краткий миг».

Он намеревался воспользоваться этим.

Леопольд приподнялся над телом женщины, продолжая одной рукой сжимать ее плечо. Она в ужасе съежилась, сердце ее трепетало, словно подбитая птица. Демон выпил из нее слишком много жизни. Леопольд уже не мог спасти ее — но, возможно, мог освободить, чтобы дать ей умереть в мире. Собрав все силы, он заставил разжаться один свой палец, потом второй, приказывая своей руке повиноваться.

На лбу его от усилий выступил пот, но ему удалось отпустить ее плечо. Не в состоянии заговорить, он кивнул, давая понять, что ей нужно уйти.

Дрожа, она взглянула на свое плечо, потом снова на него.

Свет свечи играл в ее зеленых глазах, напоминая Леопольду об иных вспышках изумрудного блеска. Зеленый алмаз. Бессильный гнев охватил его. Одна только мысль об этом камне поразила его тело онемением, сделав любую попытку пошевелиться еще более трудной.

«Я своими руками навлек на себя злой рок — и на многих других».

Ему было приказано разбить этот нечистый камень — приказано хозяином, который, как верил Леопольд, мог вернуть Христа в этот мир. Но вместо этого, разбив камень, Леопольд выпустил на свободу демона. Он помнил, как ледяная мгла истекала из разбитого алмаза и вторгалась в его тело, принося с собой чужие голоса, видения чужих жизней. Вскоре он потерялся во всем этом, оглушенный какофонией голосов — но одно имя звучало громче других.

Легион.

Это было имя той тьмы, что душила его, имя того демона, что поглотил его. С того самого мгновения Леопольд то возвращался к осознанию себя, то снова погружался во мрак.

Но сколько это длилось?

Он не мог сказать. Он лишь точно знал, что демон, похоже, призывает к себе других, намереваясь собрать армию стригоев.

С огромным усилием Леопольд поднял руку к лицу. Женщина поползла прочь, путаясь в простынях. Он не обращал на нее внимания — столь велико было его потрясение. Прежде белая рука его теперь была черной, точно чернила. Леопольд повернул голову и увидел на стене зеркало. Там отражалось его нагое тело, подобное скульптуре из черного дерева.

Леопольд закричал, но ни звука не вырвалось из его губ.

Женщина упала с кровати, потревожив одного из дремавших стригоев. Монстр зашипел, разбрызгивая кровь из пасти.

Когда он вскинулся, Леопольд узрел на его голой груди, в самой середине ее, черный отпечаток ладони, подобный клейму или татуировке, — но от этой черноты несло скверной и злом, и этот запах был сильнее даже, чем смрад стригоя, помеченного зловещим знаком.

И хуже всего... эта чернота была одного цвета с новым оттенком кожи Леопольда.