Разоблачение - Дженнифер МакМахон (2018)

– Вы, – сказала Тесс. Пряные, острые запахи еды внезапно вторглись в ее мозг и заставили осознать, как сильно она проголодалась. – Я хочу нарисовать вас.

Глава 47

– Не могу поверить, – сказала Тесс. – Дважды за одну неделю с ней происходят несчастные случаи, когда она находится под твоей опекой.

Генри показалось или Тесс немного пьяна? У нее немного заплетался язык, и она слегка покачивалась, словно змея перед броском.

Они стояли на кухне, вернувшись домой с пятиминутным интервалом.

– Мама, – протестовала Эмма, баюкая забинтованную руку. – Папа совершенно не виноват. Это я…

– Она порезала руку, когда работала со скульптурой лося, – поспешно вставил Генри. Мы обработали ранку перекисью водорода и забинтовали руку. Порез неглубокий.

Ложь давалась легко. Генри послал Эмме предостерегающий взгляд: Не говори правду. Это будет один из наших секретов.

Эмма издала слабое шипение, прислонилась к столешнице и посмотрела на забинтованную руку.

Генри продолжал думать об инциденте у окна: когда они с Уинни выбежали наружу, то сразу увидели, что у Эммы легкая травма: всего лишь тонкий порез на костяшках пальцев. Но что-то было не так. Эмма озадаченно смотрела на свою руку. Когда она наконец посмотрела на Генри, Уинни и Мэл, то спросила: «Что случилось?», как будто не помнила, как разбила окно кулаком. Как будто это сделал кто-то другой.

– Может быть, Дэннер заставила ее сделать это, – с отвращением сказала Мэл и закатила глаза.

– Я не хочу, чтобы ты и дальше возил Эмму в хижину, – сказала Тесс.

– Мама!

– Думаю, ты слишком остро реагируешь, – ответил Генри. Он не раз слышал от нее эту фразу и теперь как-то странно было повторять ее. С другой стороны, он был совершенно трезвый, а у нее заплетался язык, и она не могла мыслить рационально.

Тесс резко покачала головой:

– Это нехорошее место, и мне с самого начала не следовало соглашаться. Иди в свою комнату, Эмма. Мне нужно поговорить с твоим отцом.

Эмма топнула ногой, простонала и закатила глаза.

– Ты вечно посылаешь меня в мою комнату! Сама порезала эту дурацкую руку. И ты не можешь запретить мне ездить в хижину! Это нечестно!

Тесс не стала ввязываться в спор, а молча указала подбородком в сторону лестницы. Когда Эмма не двинулась с места, Тесс раздраженно вздохнула и сказала:

– Ну пожалуйста, Эмма!

– Прекрасно, – прошипела девочка. Они увидели, как она направилась в прихожую и что-то прошептала перед картиной лося, прежде чем подняться наверх.

– Не хочешь рассказать мне, что случилось в хижине? – спросила Тесс, как только они остались наедине.

– Что? Ничего. Я взял с собой Эмму и Мэл. Они работали со скульптурой лося и играли с кошками. Мне кажется, что Эмме полезно бывать в лесу. Если она будет проводить там больше времени, у нее может появиться интерес к живописи, – он почувствовал, что начинает запинаться, как будто говорит неправду. – Тебе нужно поехать с нами, посмотреть на работу Уинни.

Тесс передернула плечами.

– Думаю, нам следует держаться подальше от этого места, – сказала она. – И прежде всего Эмме. Не знаю и не хочу знать, что происходит между тобой и Уинни, но Эмма не должна в этом участвовать.

– Но Уинни очень нравится Эмма, – возразил Генри.

Уинни олицетворяет их прошлое, их общую правду. Ему нравилось ее общество, потому что с ней он вспоминал, кем был раньше. Храбрым Генри. Сильным Генри. Скульптором и мечтателем. Когда он с Уинни, они открыто могли говорить о Сьюзи и о том лете.

– Ты вообще слушаешь меня? – спросила Тесс и сделала шаг вперед, немного пошатываясь.

Нет, Генри не слушал. Он пропустил ее последние слова.

– Фотография Сьюзи… Это ты взял ее из грота?

– Нет, – ответил он, не вполне понимая, когда она переключилась на другую тему.