— Я отдала силу людям. — Она взмахивает рукой в сторону потолка. — Кому попало. Случайным образом. Неправильно, чтобы я принимала такие решения о реальности. И неправильно, чтобы я решала, кто должен решать. Так что я просто… разбросала все, послала туда, куда оно само полетело.

— Очень многое изменилось, пока ты был без сознания, — говорит Ивонна. — Люди демонстрируют некоторые… необычные таланты, и это, мягко говоря, побочное следствие того, что сделала Тати.

Он хмурится на нее, сбитый с толку.

— Божественные таланты, — объясняет Ивонна. — Все. Повсюду. Министерство стоит на ушах. Все везде стоит на ушах. Мир стал другим за одну ночь.

Сигруд опять сгибает палец. Девушка — Тати — наклоняется поближе.

— Почему я жив? — спрашивает он шепотом.

Она садится ровно и слабо улыбается ему.

— Я отдала силу, но я не могла отдать ее всю. Я не могу изменить свою суть. Я по-прежнему божественное создание, по-прежнему дочь времени — просто не такая сильная, как раньше. Но у меня получилось схватить то чудо, что жило внутри тебя, вскрыть его и использовать все время, которое оно сохранило. Если точнее, я воспользовалась им, чтобы… исцелить твою рану.

— Твое плечо зажило неимоверно быстро, учитывая, что с тобой произошло, — говорит Ивонна. — Ты должен был умереть через несколько минут после того, как вытащил копье.

Он закрывает глаз, чувствуя опустошение.

— Что не так? — спрашивает Тати и наклоняется ближе.

— Я был готов умереть, — шепчет он. — Тебе следовало позволить мне умереть.

Она садится. Она смотрит на него большими и печальными темными глазами.

— Ты все, что у меня осталось, — говорит она. — Ты единственный человек, который был рядом, когда я нуждалась в тебе. Ты все, что у меня осталось.

Сигруд закрывает глаз и засыпает.

* * *

Он просыпается посреди ночи. Он кашляет, и кто-то снова рядом с водой и тряпицей льет капли ему в рот. Он опять глотает с трудом.

— Вот так, — слышится голос Ивонны. — Вот так.

Открыв глаз, Сигруд видит, что она снова смотрит на него с тем странным, неестественным светом в глазах, словно ей трудно продолжать улыбаться.

Он обнаруживает, что может говорить — но еле-еле.

— Тати здесь?

— Нет. С ней что-то не так. Она мучается от ужасных головных болей и прикована к постели, почти как ты…

Сигруд трясет головой.

— Надо увезти ее с Континента.

— Почему?

— Божественная сила… ее творит вера окружающих. Тати по-прежнему божественна, на нее по-прежнему влияет Континент. Олвос этого страшилась. Она была в ужасе от того, как вера могла изменить ее.

— Ты действительно думаешь, что это происходит?

— Олвос заточила себя в укромном месте из страха того, что такое могло случиться с ней, — шепчет он. — Она даже не могла прекратить мучения собственного сына.

— Но что мы можем сделать? — спрашивает Ивонна. — Куда ее отправить? В Сайпуре беспорядок, но я не думаю, что она продержится там, особенно теперь, когда министерство пытается внести в списки всех, кто способен на чудеса.

Сигруд кашляет. Кажется, что ему в грудь втыкают кинжалы.

— Дрейлингские берега, — говорит он. — У нас никогда не было ни богов, ни божественного. Я могу ее туда отвезти.

— Что?! Ты? Да ты и сесть не сможешь, что уж говорить о путешествии по воде!

— Я должен поговорить с женой. С Хильд. Она может позаботиться обо мне.

— С твоей… женой? — Косой взгляд Ивонны говорит о многом.

— Она была моей женой, когда мы виделись в последний раз. Это случилось тринадцать лет назад. Думаю, с тех пор она снова вышла замуж.

— Это единственный способ спасти Тати?

— Я так думаю. — Он кашляет. — Шара попросила меня защитить Тати. Я буду это делать, пока не удостоверюсь, что она в безопасности. Даже лежа в кровати.

— Я отдам распоряжения, — соглашается Ивонна. Она пытается снова улыбнуться, но взгляд ее совсем не весел.