Мне нравится эта мысль. Она дает мне короткое облегчение. Это лучше, чем иное: не заметить, что моя замечательная лучшая подруга – рехнувшаяся опасная преступница. С таким вариантом моя голова категорически не может смириться. Осознанно она не могла это делать. Ведь не могла же?

Все это крутится в моей голове, пока я не понимаю, что за окном уже темно. Десять часов, а я все сижу на одном месте, держа в руке все тот же стакан теплого вина.

К черту душ! К черту все! Даже зубы не почистив, залезаю в кровать.

46

Лиза

Делаю вид, что раскладываю пасьянс замызганной карточной колодой, но уши мои настроены на тихое звучание телевизора в углу общей комнаты. Здесь, кроме меня, еще два человека, попивают кофе, читают газеты. Наверное, все остальные на вечер ушли в город. В конечном счете молодежь именно этим и занимается.

Водитель высадил меня в Калторпе, и я оттуда автобусом доехала до Ашминстера, остановилась на три ночи в молодежном хостеле, заплатив побольше за одиночный номер с душем. Для начала я отскребла себя как следует, мылась, пока кожа не покраснела, а потом, несмотря на страх и нервы, которые завязывали мой желудок в один мучительный кислотный узел, я уснула на несколько часов, погрузилась в бесцветный, черный, пустой сон небытия.

Когда я наконец проснулась, уже наступил вечер, и я спреем обновила краску на волосах, нанесла косметику на лицо и снова превратилась в Лили. Я думаю об этом имени. Цветок смерти. Бутон плакальщика. Пожалуйста, пусть это не будет траур по Аве. Пожалуйста, позволь мне выиграть немного времени.

Обо мне в новостях. Не о Лили, а о других женщинах – Шарлотте и Лизе. Я так долго была Лизой, я должна бы испытывать больше боли, потеряв ее, но я скинула ее, как змея скидывает кожу. После прошлого изменения имени, после того, что случилось с Джоном, я чувствовала, что и Лиза не вечна. Отделаться от Шарлотты сложнее. Мне придется умереть, чтобы расстаться с ней по-настоящему. Может быть, к этому все и сведется, вся эта схватка умов. Но я к этому пока не готова. И Шарлотта определенно тоже. Я изменяю правила игры, насколько это в моих силах.

Второй раз передают сводку новостей, и теперь я спокойнее, слушаю внимательно, задвигая на задний план мою скорбь о бедняге Джоне, который никогда не сделал ничего плохого, разве что влюбился слишком молодым в женщину, которую нельзя было любить. Я стараюсь не смотреть на свое лицо, которое глазеет на меня с экрана, договоренность с министерством внутренних дел об анонимности больше не действует, я снова превратилась в убийцу. Я кажусь такой безответной. Такой невидимой. Они используют фотографию из моего рабочего пропуска. Диктор говорит, что у меня теперь более короткие светлые волосы, а потом появляется мой карикатурный, плохо сделанный фоторобот – очень непривлекательная надувная секс-кукла с добавлением в виде светлых волос. Я чуть не смеюсь. Лили чуть не смеется. Она покрепче меня, кем бы я ни была. Лили – скорее Шарлотта, чем Лиза. А я только оболочка, в которой они обитают.

Я снова смотрю на снимок на экране. Ничуть на меня не похоже. Неужели полиция не может получше? Я думаю: а она смотрит? Что она думает? Она не ждала такого поворота событий. Думала, что я к этому времени уже буду за решеткой. Игра будет закончена.

Диктор сообщает миру, что я разыскиваюсь в связи с убийством Джона Ропера, чье тело было найдено в арендованном доме в Уэльсе. Показывают снимок изолированного коттеджа сверху, а потом местный репортер сообщает, что им известно.