Исчезновения - Эмили Мерфи (2019)

Даже сейчас я все еще люблю ее. С той самой бесконечной зимы, когда мне было десять лет и моя приемная мать Элеанор не выпускала меня на улицу. Я сидел весь день у окна, хотя от жара огня запотевали стекла. Мир за ними начинал казаться всего лишь размытой фотографией.

Но потом однажды Джульет и Матильда заскочили через парадную дверь, а я не повернулся, чтобы посмотреть, как они стряхивают снег с волос. Их щеки раскраснелись там, где кожа встретилась с морозом, и они обе были так полны жизни. Я продолжал рассматривать свою энциклопедию о птицах и подпрыгнул, когда Матильда подошла ко мне сзади.

– Тебе нравится наблюдать за птицами? – спросила она вежливо. – Джульет сказала, что ты следишь за ними из окна.

На мгновение я утратил дар речи.

– Да, – наконец сказал я. – Но зимой их часто не увидишь.

– Какая твоя любимая?

– Матильда! – спустился к нам голос Джульет, она была уже на полпути вверх по лестнице.

– Иду! – крикнула Матильда в ответ.

Но вместо этого выжидающе повернулась ко мне.

Я заикался, листал страницы, пока не нашел ту, на которую больше всего любил смотреть. Яркие краски нарисованной птички. Я показал ее Матильде, стесняясь, словно птичка была частью меня.

Она долго изучала изображение, рыжие волосы падали ей на глаза, пока она их не откинула.

– Матильда! – снова позвала Джульет.

Но она осталась рядом со мной. Кончиком пальца начертала контур птицы в тумане окна.

– Пока не придет весна, – прошептала она, и ее прикосновение оставалось на стекле еще долго после того, как растаял лед.

Глава 43

Прежде чем уйти, Беас осыпает меня Угольками, и я направляюсь на улицу, чтобы снять брезент с моей мишени и распаковать звезды. Сердце поет от радости нашего открытия, и мне приятно, что за последние шесть месяцев мне стало удобно держать звезды в руках. Я натренировала мышцы так, что бросок звезды за кончик больше не требует столько напряжения. Практикую упражнение снова и снова, с большего расстояния, пока звезды раз за разом не попадают в центр цели, день не меркнет, а тело не начинает болеть.

Майлз и миссис Клиффтон возвращаются из города только после ужина. Я уже переодеваюсь для сна, когда Майлз стучит в дверь.

– Айла, – говорит он, – пришло письмо.

Распахиваю дверь и как только вижу почерк папы, глаза наполняются слезами.

Вскрываю конверт. Интересно, как выглядел папа, когда писал письмо. Выросла ли у него жесткая борода теперь, когда никто не протестует, заявляя, что она колется.

За весь нынешний день письмо – лучшая новость.

Майлз прислоняется к косяку двери, пока я убираю письмо в конверт.

– Все еще ворчишь? – спрашивает он.

– Нет, – отвечаю, – никогда не чувствовала себя лучше.

– Ну, ты это делала. Была ужасной занудой всю неделю.

– Забавно, как быстро все может измениться, – бормочу, снова пробегая кончиками пальцев по письму.

Брат садится на кровать.

– Ты злилась потому, что все говорили, что мы приехали и произошло дополнительное Исчезновение?

Я поднимаю бровь.

– Кто все?

Его глаза светятся.

– Все дети в школе. Но начал это Уолт.

– Брат Элизы? – хмыкаю. Прищурившись, смотрю на Майлза, внезапно замечая его подпрыгивающее колено. – Почему ты сейчас на взводе?

– Потому что у меня для тебя кое-что есть. Это должно тебя подбодрить. – Он спрыгивает с моей кровати и роется в кармане. – Я взял это сегодня в городе.

Он протягивает мне маленькую белую сложенную бумажку. Уголки его губ подергиваются.

– Что это? – спрашиваю. – Телеграмма?

Он кивает.

– От миссис Пэттон – Элизе и Уолту.

– Майлз! – Я роняю ее, как будто она обожгла пальцы. – Ты не имеешь права брать чужую почту. Это противозаконно!

– Не прочтешь ее? – спрашивает он с широко открытыми глазами, полными неверия.