Исчезновения - Эмили Мерфи (2019)

Я выпрямляюсь. Сердце начинает отчаянно биться.

Цветущий сапфир – тиара, инкрустированная бриллиантами и сапфирами, в форме цветка лотоса, предмет, который семья Пэттон искала десятилетия, чтобы завершить ценную коллекцию русских ювелирных изделий.

Однако в 1905 году тиара оказалась в руках семьи Рейб из Коррандера. После нескольких месяцев переговоров Виктория Пэттон заключила сделку по продаже Цветущего сапфира в обмен на то, что имело огромную сентиментальную ценность для Рейбов: сад из стеклянных цветов, созданный несколько веков назад их дальними предками.

Сделка прошла без сучка и задоринки, пока три месяца спустя Рейбы не обнаружили, что, хотя несколько цветов были настоящими, большинство оказались подделкой.

Последствия не заставили себя ждать. Разгневанные Рейбы потребовали, чтобы тиара «Цветущий сапфир» была возвращена им.

Пэттоны настаивали, что они купили сад из стеклянных цветов за внушительную сумму специально, чтобы облегчить обмен. Они поместили Цветущий сапфир под замок. Последовало несколько месяцев всевозрастающего разочарования, обвинений и агрессии, пока Рейбы не разозлились настолько, что навсегда уехали из Коррандера. С тех пор о них нет никаких известий.

Близость этого события к первым Исчезновениям заставила многих поверить, что оно стало Катализатором всех последовавших бед. Рейбы всегда считались необычной семьей, и ходили слухи, что они занимались оккультными практиками. Но, возможно, самым обличительным элементом этой истории является увлеченность Рейбов стеклянным цветочным садом. Цветы были почти идеальной имитацией природы, и говорят, что они были настолько реалистичны, что отличить их от настоящих можно было, только понюхав: у стеклянных цветов отсутствовал запах.

Интересное совпадение, надо отметить…

Доктор Дигби заходит в класс, когда я убираю книгу в сумку. Не могу сдержать улыбку. Теперь становится яснее, почему Элиза так легко возненавидела меня. Это связано с Уиллом, но не совсем. Ненавидеть меня – значит отводить обвинения от ее собственной семьи.

– Так, – говорю небрежно Беас. Звонок на урок звенит по коридорам, и доктор Дигби закрывает дверь. – Ты дружишь с Элизой Пэттон?

– Хм-м-м, – рассеянно отвечает Беас и сжимает карандаш между зубами, все еще глядя на свои ноты.

– Это интересно.

Она поднимает брови.

– Что ты имеешь в виду?

– Думаю, я просто немного удивлена.

Беас глубоко вздыхает и вынимает карандаш изо рта.

– Прости, Айла, не впутывай меня в это, – просто говорит она. – Мне не хочется оказаться между вами. Знаю, что Элиза порой может вести себя смехотворно, но мы друзья с детского сада. А ты знаешь, что если я что-то и ценю, так это верность.

Я сжимаю губы и чешу веснушки на руке.

– Конечно. – Моя шея слегка краснеет. – Ты знала ее всю жизнь. Я не пыталась заставить тебя выбирать сторону. – Поспешно добавляю я. – Просто почему-то кажется, что я уже оказалась в плохом списке Элизы.

Беас закрашивает пустой овал ноты.

– Да, – соглашается она, – быть в хорошем списке Элизы – самое безопасное место. И не думаю, что ты окажешься там в скором времени. – Она делает паузу. – Нет, в любом случае, пока спишь в комнате в том же коридоре, что и Уилл, это исключено.

Или пока мою маму можно использовать, чтобы отвести любые обвинения от семьи Элизы. Должно быть, Пэттоны сочли очень удобным, что их козел отпущения больше не мог себя защищать.

То есть пока не появились мы с Майлзом.

Я отклоняюсь к стене, подальше от Беас. Когда заканчиваю надпись, стучу по ноге Беас под столом, поднимая край своей юбки.

«Гость мой, если было сказано что-то некстати, – написала я на коленке, – забудь и выкинь это из головы».

Беас читает неровно выведенные слова цитаты из Стивенсона и опускает голову, чтобы доктор Дигби не увидел ее улыбку.