— Она тебе что-нибудь сделала?

— Нет, — я покачала головой, — я ее убилааа, — слезы градом покатились из глаз. Глеб с ужасом смотрел на меня.

— Ты уверена?

— Уверена, я ее зонтиком проткнула два раза.

Лицо Глеба стало совсем белым.

— Как они на это решились? — сам себе пробормотал он.

— Кто?

— Да так, ничего, — скривился Глеб, — послушай, пообещай мне, что сейчас ты как можно реже будешь выходить на улицу.

— Я ничего не понимаю, — слезы катились и катились, я ничего не могла с этим поделать.

— Ты обязательно все поймешь, но тебе сейчас угрожает опасность, — он говорил, глядя мне в глаза, — я все тебе объясню, но немного позже.

Я кивнула. Его взгляд действовал на меня гипнотически. Мне хотелось окунуться в его глаза и никогда от туда не возвращаться, мне хотелось всегда слушать его голос.

— Мне пора, — он поцеловал меня мягко и нежно, — но я скоро вернусь.

Я вошла в подъезд. За мной хлопнула дверь. Я оперлась спиной на нее.

— Все плохо, — услышала я приглушенный голос Глеба, наверное, он говорил с кем-то по телефону, — они выпустили зварг… да, я уверен! Девочка только что убила одну из них…

Его голос, удаляясь, стих. Зварги? Это что за зверь?

Стараясь не скатиться в истерику, я поковыляла домой. Все произошедшее казалось плохим сном. Такого просто не может со мной происходить на самом деле! Вот не ведут себя так бешенные собаки. Эта тварь кралась за мной целенаправленно. Не рассматривают они своих жертв. Или рассматривают? Как Глеб сказал? «Они выпустили зварг…», — да, так. Кто это — они?

Я металась из угла в угол в своей комнате. Осознав, что задыхаюсь, распахнула окно и замерла. На улице шел снег. Самый настоящий снегопад! Не веря своим глазам, я просто стояла и смотрела, как большие пушистые снежинки тихо кружились и оседали на землю. Так рано снег у нас еще выпадал. В конце ноября часто случался, но в конце октября никогда. Я заворожено протянула ладонь, чем тут же воспользовалась одна из любопытных снежинок, она мягко опустилась мне на руку. Я поднесла ее к глазам. Красивая! Грустно было наблюдать, как она тает, превращаясь в капельку воды. Я подняла глаза, снег ложился белым ковром, пряча под собой грязь и опавшие листья. Быстро замерзнув, я легла спать.

Утром меня разбудил стук в дверь. Я сделала вид, что ничего не происходит, просто спряталась от назойливого звука под одеяло. Не помогло. Теперь в дверь непрерывно звонили и барабанили так, что стало страшно. Делать нечего, пришлось вставать. Видимо, дома никого нет, раз мне такой бедной и несчастной приходится вставать в такую рань и идти к дверям. Открыв многострадальную, сотрясающуюся от мощных ударов дверь, я тут же пожалела об этом. На пороге стоял злой как черт Рейнард Тиган. Увидев его, я, малодушно, попыталась захлопнуть дверь, но не тут-то было. Большой черный ботинок на толстой подошве, подставленный в проем, не дал мне этого сделать. Мистер Тиган решительно втолкнул меня в коридор, сам шагнул следом и закрылся изнутри. Я даже пикнуть не успела, как оказалась в своей комнате наедине с мужчиной. Мне тут же стало неуютно, ведь на мне только тонкая ночная сорочка и халатик. Под тяжелым взглядом малахитовых глаз, я поежилась и запахнула полы халата.

— Какого черта? — сердито уставилась на своего гостя. А он просто стоял и смотрел на меня. С волнистых волос цвета ночи капала вода, стекая на широкие плечи, облаченные в мотоциклетную куртку, снабженную защитными латами, что придавало развороту плеч еще большую внушительность. Я подняла глаза на лицо. Скулы напряжены, красивые губы сжаты в тонкую линию. Вообще, весь его облик говорил о том, что Рей напряжен. Его руки сжимались в кулаки. Я ошиблась, он был не злой. Он был в ярости. Но до чего же хорош, мерзавец! Ну что я опять натворила?

— Что ты вчера сделала? — будто прочитав мои мысли, хрипло спросил он. Я откашлялась. Однако!